Проклятые. Долго не живут

— Мне тоже повезло. Есть несколько семей с фамилией Салтыковы, кто-то больше, кто-то меньше, но все они связаны с магией, — он задумчиво постучал пальцами по рулю. — Знать бы, откуда приехал Морозов. Будем надеяться, что не из столицы.

— Почему не из столицы?

— Столичные Салтыковы руководят сектой. Они этого не афишируют. Ведомство много лет пытается подкопаться к ним, но друзья в политике, деньги в европейских банках и привычка не оставлять следов… — он развел руками. — Если Морозов сменил фамилию, чтобы сбежать из секты, то мне почти жаль похитителей. Что им сделает государство? В тюрьму посадит? Пф…

Недоверчиво посмотрев в ответ, Кристина отвернулась к окну. Тело медленно остывало. Хотелось пить. На крыльце банка стояла Нарышкина, курила тонкую сигарету, наблюдая за ними. На правом ухе поблескивала клипса динамика, выдыхая дым, она говорила с кем-то по телефону.

— Что будем делать? — спросила она. — Будем ждать, когда остальных выловят из реки?

Захаров молча протянул ей бутылку минералки. Электронные мозги машины, отрегулировали температуру в салоне и вывели машину со стоянки. Захаров едва касался руля, страхуя аппарат на поворотах, когда в поле зрения появлялись другие машины. Местным водителям он не доверял, стараясь держать дистанцию.

— Куда едем?

От тишины становилось неуютно. От спокойствия и отрешенности Захарова не по себе. От машины, что везла их демон знает куда, страшно. На светофоре они остановились. Вставшая рядом машина с молодыми людьми посигналила им, газуя и покачиваясь на месте. Впереди, насколько хватало взгляда, вырисовывалась прямая, вот только это прямая по центру города, где люди презирают светофоры и переходят дорогу, где вздумается.

— Почему ковену так важен твой отъезд? — спросил он, бросив равнодушный взгляд на машину, что предлагала погоняться.

Пожав плечами, она отпила воды.

— Почему ты не состоишь в каком-нибудь ковене? — он спрашивал спокойным, лишенным любопытства голосом, но Кристина все равно почувствовала раздражение.

— Неприлично спрашивать о подобном. Я ведь не расспрашиваю тебя о личной жизни.

Удивленно посмотрев в ответ, он принял бутылку обратно и сделал большой глоток. Украдкой рассматривая морщины от частых улыбок на его лице, Кристина почувствовала укол вины за резкий ответ.

— Разведен, четверо детей, на двоих плачу алименты. С детьми отношения хорошие, с женой нейтральные. Злости она на меня не держит, но предпочитает не встречаться.

— Черт. Ни одна ставка не сыграла. Когда в ведомстве спорили о твоем прошлом, ставила на то, что ты суперсекретный агент из таинственных спецслужб.

Засмеявшись, он подавился водой.

— Так уж вышло, что, обучившись магии, я поняла, что это не мое, — пожав плечами, Кристина смущенно улыбнулась. — Получила второе высшее и теперь работаю по специальности. Но каждый ковен, узнав о том, что я колдунья, считает своим долгом зазвать меня к себе.

— А что плохого в ковенах? Кто-то говорил, что это похоже на профсоюз, где будут защищать твои права.

— Это похоже на крепостное право, где ты будешь горбатиться на барина, отдавая часть доходов и силу. При этом все равно остаешься должен ковену. Если им что-то не понравится, в лучшем случае тебя выгонят, в худшем — загонят в долги. Нет, мне такого счастья не надо.

Усмехнувшись, он отключил автопилот в машине, что катал их по городу, по всем двум основным улицам.

— Бабушка Трубецкой Снежаны давит на мать девочки, чтобы та забрала заявление. Та пока держится, но ее обложили со всех сторон. С полицией встречаться она не желает.

— Устроить встречу?

Трубецкая жила у сестры, что снимала комнату в общежитии. Дом встретил их ужасающей трещиной в стене, выбитыми окнами и шприцами в клумбе. Замерев на несколько секунд, Кристина не сразу смогла заставить себя войти в подъезд. Видя, что Захаров все же ждет ее, сдвинулась с места.

— Ну вот, а ты ворчала, что в городе ни одного музея, — усмехнулся он, открывая дверь локтем, не касаясь ручки.

В коридоре не горели лампы, присмотревшись, Кристина заметила, что провода вырваны с мясом. Хотела подсветить себе путь телефоном, но решила не рисковать.

Ольга Трубецкая встретила их в коридоре, оттащив какого-то забулдыгу, уснувшего у ее двери. Сжавшись, Кристина боялась случайно задеть что-то. Уф, а она-то наивно полагала, что в пансионате плохо. От неожиданно нахлынувших воспоминаний ее передернуло.

Трубецкая суетилась, рассаживая гостей, пытаясь скрыть убогую обстановку комнаты. Букет запахов, от прогорклого жира до мокрой псины, скопился в воздухе, и единственное окно было не способно его выветрить. Отсутствие сквозняка и духота превращали комнату в орудие пытки. Говорил в основном Захаров, женщина охотно отвечала на его вопросы, много добавляла от себя.