Проклятые критики. Новый взгляд на современную отечественную словесность. В помощь преподавателю литературы

Но, думаю, хлесткость, жесткость и доказательная непримиримость оценок «новых критиков» связана не с их личной зловредностью, а с тем, что ложную иерархию современной словесности, лукаво и нагло выстроенную уже упоминавшимися «операторами» и хвалителям «нового платья», надо ломать безжалостно. И делают это авторы сборника виртуозно – только щепки летят. На месте иных лауреатов, попавших на острие их безжалостных перьев, я бы просто поменял профессию, настолько точен, доказателен и суров диагноз: бездарность, помноженная на дилетантизм. Но, увы, слишком многие авторы вообразили, будто диплом «Большой книги» – та самая «окончательная бумага», «бронь», которая спасет их, как профессора Преображенского, от уплотнения в литературном общежитии. Не спасет! И наша великолепная четверка это ярко и убедительно показывает.

Инесса Ципоркина, также представленная в сборнике, работает в другом, еще более редком жанре – она «критик критики». Ципоркина великолепно вскрывает механизмы создания ложных творческих репутаций и литературных фантомов, прослеживает, как личная, родственная, клановая или групповая заинтересованность заставляет авторов рецензий восхищаться беспомощными текстами и, наоборот, ругать, а чаще замалчивать по-настоящему значительные произведения. В экономике это называется «недобросовестной конкуренцией» и наказывается по закону. Читателю предстоит захватывающий и долгожданный сеанс разоблачения некоторых маститых окололитературных фокусников, а точнее, наперсточников.

Светлана Замлелова в своих статьях и книгах, широких по охвату, даже, я бы сказал, панорамных, стремится восстановить художественную и историческую справедливость, увязывая сегодняшний день нашей литературы с далеким и недавним прошлым. Она не боится, опираясь на новые данные и исторический опыт, всерьез переоценивать незыблемые, казалось бы, авторитеты, даже те, которые, как Солженицына, уже успели отлить в бронзе и водрузить на постамент. Возможно, поторопились? А это уж вы сами решите, прочитав в сборнике работы Светланы Замлеловой.

Думается, эта книга будет полезна не только тем, кто преподает современную литературу в школе или вузе, тем, кто научно разрабатывает данную тему, тем, кто собирается пополнить редкие ряды честной критики. Сборник рассчитан и на обычных читателей, на тех, кто просто хочет разобраться, понять: какие писатели достойны внимания, а каких даже не стоит брать в руки, ибо к литературе они имеют такое же отношение, как Хлестаков к «Юрию Милославскому».

Надеюсь, сборник «Проклятые критики» – убедительное подтверждение того факта, что честно и бескорыстно о современной литературе писать можно. И должно.

Юрий ПОЛЯКОВ

Александр Кузьменков

Урежьте марш Шопена

М. Елизаров. Земля. М., Редакция Елены Шубиной, 2019

Итак, нацбестовский миллион достался Михаилу Елизарову. Маэстро, урежьте марш. Маэстро, вы не поняли: Шопена.

Тому есть как минимум две причины. Первая названа в издательской аннотации: «Новый роман Михаила Елизарова “Земля” – первое масштабное осмысление “русского танатоса”». Вторая… а вот с этого места подробнее.

Предыстория: Михаил Юрьевич вышел покурить на семь лет: с 2012-го по 2019-й – ни единого печатного слова. И ничего, отряд не заметил потери бойца. Фанаты на ru-elizarov тихо радовались новым шедеврам бард-панк-шансона: «Тут проходил Кустурица, / Егокурица». И царил на земли мир, а во человецех благоволение: без вторичной вялости, трупной эмфиземы и разного прочего жировоска, взятого напрокат отчасти у Сорокина, отчасти в пособиях по судмедэкспертизе. Да не все коту масленица, случается и русский танатос.

Хотя начать, наверно, следует с хорошей новости: М.Е. перестал подражать Прилепину. Пропали дикие эпитеты: «коряжистые ветки», «упругая гипсовая мощь», «дидактическая кишка». Ну, не совсем, если честно: «горклый дух» уцелел. Ликвидированы как класс громоздкиемертворожденные метафоры: «Если допустить, что Машины зубы были напечатаны в таймс нью роман кегль двенадцать, то два заглавных ее резца были восемнадцатой верданой». Но выше задницы не прыгнешь: Елизаров остался сам собой – путает маникюр с лаком для ногтей и считает «пастораль» и «сельский пейзаж» синонимами. «Кислый вакуум» и «провал беззубой щеки» – это вообще пять.