Проклятые сны

— Не смей мне врать, Дара! — Оборвали меня так, что я вздрогнула. Я бы поняла злость, удивление, недовольство, да что угодно. Но истерика? У моей матери, которая могла весь мир в дугу согнуть и не поморщиться? Я ощутила, как вокруг меня снова закачалась реальность, угрожая рассыпаться в любой момент и снова лишить опоры.

А самым ужасным было то, что мама ни на грамм мне не верила. Почему? Ведь я же спала в этом мире. Была здесь! Или… или нет? Но это невозможно!

Хотя… в моей жизни больше нет места этому слову. Пора с этим тоже смириться.

— О чем ты говоришь? — Как ни старалась, но голос вдруг осип. В горле пересохло от очередного отвратительного предчувствия, а живот свело в спазме, усугубляя ситуацию. — Я была здесь. В этой комнате. Спала…

— Тебя здесь не было, Дара! Не было! Я два дня схожу с ума, не понимая, куда ты делась! Ты не взяла с собой телефон, вещи, не оставила записки! Я уже обзвонила больницы и морги! А теперь просто сидишь и говоришь, что была все время здесь? Хоть бы куртку с ботинками сняла! Зачем так бездарно врать⁇ Ты надо мной издеваешься⁈

Выдержка подвела меня окончательно. Только после слов мамы поняла — я действительно лежу, точнее уже сижу на своей постели, под одеялом. В одежде и обуви. Тех самых, что были на мне в «том мире». С единственным отличием — одежда оказалась стерильно чистой и целой. Хоть на этом спасибо — почему-то в этот момент стало жалко постельное белье. Глупо, конечно, но оно отвлекало от самого главного…

Все стало хуже, чем было. Намного хуже. Почему-то в этот раз я исчезла совсем. Переместилась целиком и полностью. И как это объяснить матери — не понимала. Но зато осознала другое — теперь мои перемещения можно отследить. Именно теперь. Ведь изолированное перемещение сознания и перемещение полностью физического тела с ним же — это совершенно разные вещи.

Время теперь играло не на моей стороне…

Увы, но мое растерянное лицо, вкупе с удивленным разглядыванием собственной одежды, сказало моей маме намного больше, чем мне бы хотелось. В разы больше…

Она вдруг покачнулась, а затем сползла вдоль косяка на пол, закрыв лицо руками.

Первым моим порывом было кинуться к ней и обнять, но я не решилась. Но все равно выпуталась из одеяла, спустив ноги на пол.

— Мам, ну ты чего? Ничего же страшного не случилось. Я здесь. Никуда не пропадала. И я не понимаю, что могло случиться…

А мама вдруг отняла ладони от лица, буквально пригвоздив к месту взглядом. Лихорадочный румянец в сочетании с каким-то шальным взглядом, в котором плескалась странная смесь ужаса с озарением — мама сейчас сама на себя была не похожа. И пугала не хуже тех мыслей, которые крутились в моей голове, как сбрендившие пчелы.

— Неужели снова…все снова повторяется… Господи, за что?

Она бормотала, как безумная, а мне захотелось накрыться одеялом и спрятаться. Как в детстве. Вот только этот метод перестал работать лет в семь, сейчас нужно было что-то эффективнее. Плащ-невидимка, например. Или бункер в шесть подземных этажей…

Вот только почему они говорит, чтовсе повторяется? С кем повторяется? Со мной? Или с ней?

Но прежде, чем разрозненные мысли оформились в логическое заключение, мама перестала бормотать и, смотря мне прямо в глаза, четко выговорила, делая паузы между вопросами.

— Это же не сны, Дара? Ты тоже из них, да? Ты тоже из этих, да? — Она вдруг вскочила, подлетев ко мне и упав на колени. А затем слишком крепко, до боли, вцепилась в мои плечи, встряхнув. — Отвечай! Что ты молчишь! Ты такая же, как она? Ведь так? Так?

А я впервые не могла выдавить из себя ни слова. В первые мгновения даже сообразить не могла, о чем она говорит. Слишком обескураживающим оказалось ее поведение. Слишком эмоциональной — реакция. И прошло не меньше десятка секунд, прежде чем в голове оформилась страшная в своей сути загадка…

— Кто, она, мама? О ком ты говоришь?

Мама на секунду отвела взгляд, в котором блеснули слезы. И тут же сжала челюсти, справившись с кратким мигом слабости. Вот только мне хватило этого за глаза…

— Ты про Леру, да? Она… она тоже была такой?

Само упоминание о старшей сестре упало бетонной плитой, словно пригвоздив нас обеих к месту. О той, чье имя не произносилось вслух уже почти десять лет. О той, которую никто из нас двоих не мог ни забыть, ни полноценно оплакивать и помнить. И об исчезновении которой я так и не знала правды…

— Этого просто не может быть. Не с тобой. Ведь вы же… ты же…

Мама замолчала, а я впервые повысила голос, схватив ее в ответ за запястья и не давая отдернуть руки.

— Скажи мне правду, наконец! Я должна знать! Что с ней стало? Куда ее забрали? Почему? Где она?

Но мама резко подалась назад, вырываясь из моей хватки. И снова встала, неловко потерев ладонью шею, будто в раздумьях.

— Мама!

— Сиди здесь, Дара, — отчеканила она, а я увидела перед собой прежнюю маму. Волевую и решительную. Ту, которая всегда сама принимала решения и не позволяла себе слабости.

Шанс, что мне хотя бы сейчас что-то расскажут, растаял, как дым…

— А смысл? Ты же понимаешь, что это ничего не изменит, — попыталась я возразить, но мне не дали.