Проклятые узы

Норна была стара, Сади это понимала, но она даже не предполагала, что родная душа покинет ее на этом непростом пути. Девушка ведь старалась и для Норны тоже, она хотела, чтобы та успела пожить, будучи свободным человеком, но она родилась, жила и умерла рабыней.

В Сади поднялась волна гнева на Герхарда, она была такой огромной, что девушка не могла с ней совладать. Она сносила преграды в виде жалости, понимания и сострадания. В этот момент Сади чувствовала, что она ближе к Лилит, как никогда раньше. Потомок подняла голову к небу и взвыла, как раненый зверь. Ее ранили в самое сердце. И она горевала. Слезы ее окрасились в алый. Имрам и Кристофер пытались подойти к ней, но их отбросило назад невиданной силой и оглушило. Сади кричала уже не человеческим голосом, за ее спиной распахнулись крылья, и она замерла, смотря в небо распахнутыми глазами, но она уже была не здесь.

За периметр, которым Сади или кто-то иной оградил ее, было невозможно пробраться никому. Ни низшим, ни Кристоферу, ни Имраму, ни Винсенту. Их просто откидывало назад и с каждым разом все дальше и дальше. В итоге они остановились и просто наблюдали за девушкой, у которой из глаз продолжали литься слезы, это было единственное, что находилось в движении внутри периметра. Волосы Сади лежали не шелохнувшись ни единого раза, веки не закрывались, а грудь не поднималась и не опадала, как должно быть при дыхании. Она словно застыла.

Но Сади не застыла, она ворвалась в голову Герхарда, ее злость смогла пробраться к нему. Сади видела ангела, который искал с ней встречи во снах, серых крыльев не было, он сидел за столом и пил вино. Герхард увидел Сади и нахмурился. Ангел не понимал, как она тут оказалась, и он впервые лицезрел то, о чем еще недавно только слышал из чужих уст. Огромные алые крылья, больше его крыльев, были раскинуты в стороны, а Сади стояла перед ним и смотрела на Герхарда пустым взглядом, но ему показалось, что он увидел там алое пламя, но проморгавшись понял – ему показалось.

– Сади, – произнес он и поднялся из-за стола. Герхард взял в руку кинжал, которым день ото дня пытался закончить свои страдания.

– Ты убил ее, – сказала Сади, но он не узнал ее голос. Казалось, что он слышал несколько десятков женских голосов. – За что ты убил беззащитную старуху?

В груди Сади клокотала неудержимая ярость. Она никогда ранее не испытывала столь ужасного чувства по отношению к другому живому существу.

– Ты могла спасти ее, если бы вернулась сюда раньше. Я дал ей настойку, но у меня оставался противоядие, – сказал Герхард, по-прежнему не понимая, как Сади попала в комнату, а он этого и не заметил. Ангел знал, что его жена раньше работала тенью у Колтона, но он не мог не заметить, как она вошла, ведь дверь была перед ним, а окон в комнате не было. Ни одного.

– Я ведь даже не знала об этом. Она не сказала, потому что понимала, ты заманиваешь меня, чтобы убить.

Герхард понял, что Сади теперь знала правду, он даже понимал, откуда именно. Это Имрам все рассказал.

– И все же ты пришла.

Сади медленно подступала к ангелу, который был ей мужем, их связали узы, о которых она никогда не просила. Более того, она им противилась, как могла, и все же проиграла.

– Ты отнял у меня самое дорогое, – говорила Сади и продолжала подходить все ближе и ближе, кончики ее крыльев касались пола.

Герхард предвкушал момент, когда вонзит в нее кинжал. Он долгие десятилетия ждал момента забвения. Он не желал Сади зла, как и добра он ей тоже не желал. Ему было безразлично.

– Такова твоя судьба, – сказал Герхард, ожидая, когда Сади подойдет максимально близко.

– А твоя? Предавать верных тебе ангелов? Таких, как Имрам, скорее всего больше и нет. Он был предан тебе до последнего белого пера, а ты предал и его. Твоя судьба – сгнить в этом городе в полнейшем одиночестве.

Герхард ринулся к Сади и вонзил кинжал ей в живот, но она даже не вскрикнула. Стояла и смотрела на него снизу вверх, и впервые в жизни Сади почувствовала в себе силу, с которой придется считаться. Ей казалось, что Лилит помогала ей в этом на каком-то невообразимом человеческому мозгу уровне. Лилит подталкивала Сади на ужасные мысли.

– Ты проиграл, потому что пошел на убийства невинный, – сказала Сади, даже не поморщившись от боли, ведь она ее не испытывала. Только душевную от потери Норны, физически Сади была сильной. Настолько сильной, что сама этого еще не осознавала.

Герхард смотрел на рану, из которой не текла кровь, а должна бы.

– Ты не настоящая, – с сомнением прошипел он.

– Ты приглашал меня в твой сон? Вот я и пришла. Сказать тебе, что в твоем городе меня не будет. Я планирую прожить долгую жизнь, кто знает, может, кровь создателя сделает меня бессмертной, и ты продолжишь страдать, пока я жива. То есть вечно.

Сади расправила крылья, она чувствовала их так же отчетливо, как свои руки.

– Не уходи, – проговорил Герхард, слова Сади напугали его, хотя он уже позабыл, что такое страх. – Не оставляй меня.