Проклятые вечностью (СИ)

Казалось, что вся местность по дороге к Бухаресту превратилась в выжженную безжизненную пустошь, по которой проехали всадники Апокалипсиса. Вырванные с корнем деревья; как ураганом сметенные крыши, унесенные в поля; чернеющие, будто от поцелуев огня, остовы домов; разрушенные церкви и растерзанные тела, которые еще не успели захоронить. Не в силах выдержать этого ужаса, Анна задернула шторку кареты, погрузившись в молчаливую молитву, которую никто не осмеливался нарушить.

При подъезде к городу пейзаж изменился. Здесь не было и следа смерти и разрушений, которые посеял Мираксис в окрестных землях. Бухарест встретил их во всей своей красе: окруженный крепостной стеной, он возвышался на семи холмах, подобно Древнему Риму. Из-за городских стен выглядывали многочисленные маковки церквей, дворцовые купола, крепостные шпили. Огромные особняки, стоявшие вдоль широких проспектов, поражали своей роскошью, сады – масштабами, освещенные масляными лампами мощеные улочки – шириной.

Несмотря на поздний час здесь все еще кипела жизнь: из придорожных таверн слышалась веселая музыка, по тротуарам гуляли парочки, уличные торговцы сновали от дома к дому, предлагая свой товар. С шумом проехав по мостовой, их черная, не имеющая гербов и прочих опознавательных знаков, карета повернула на набережную, оставив за спиной торговый квартал.

Центром города, безусловно, была старая крепость, выстроенная в середине пятнадцатого века. Она была единственным строением, уцелевшим во время османского набега, став своего рода символом стойкости и отваги. Все дороги, петляя между домами, ставшими образчиками классической архитектуры, вели именно туда.

Анне не с чем было сравнивать. За всю свою жизнь она видела лишь Васерию да Будапешт, но этот город с первого взгляда завоевал ее сердце. Было в нем что-то таинственное, мятежное, в каждом кирпичике чувствовалась некая сила, заставляющая душу трепетать от благоговейного восторга. И, по какой-то даже ей неясной причине, этот восторг не могли омрачить увиденные ею картины. Видимо, когда разум устает бороться с окружающим его мраком, он ищет хотя бы какую-то причину для радости, хватаясь за нее, как за спасательный круг, брошенный утопающему.

— Это просто восхитительно, — проговорила она, выглядывая из окошка.

— Благодарю, — проговорил Владислав, с улыбкой глядя на нее. Только сейчас Анна поняла, что основу Бухареста во время своего правления заложил именно граф. Он был молчаливым свидетелем того, как его детище растет и развивается, падает под гнетом завоевателей и возрождается из пепла. Без преувеличений можно было сказать, что вампир был «отцом» этого города. Наверняка и сейчас, спустя столетия, он принимал деятельное участие в его развитии, вкладывая средства в строительство и экономику.

Оставив за спиной покатый мост, по краям которого стояли конные всадники, возница остановил экипаж около небольшого особняка, стоящего на набережной. Со всех сторон окруженный массивной кованой оградой, на первый взгляд он ничем не выделялся из общего архитектурного стиля города. Трёхэтажное строение песочного цвета с плоской крышей и арочными окнами было образчиком утонченного вкуса. Стройные колонны с искусными капителями поддерживали высокие своды, массивная дверь с фигурной лепниной прекрасно вписывалась в общий ансамбль. Перед входом раскинулся круглый фонтан, в центре которого находилась композиция торжества греческих богов. Помня роскошную громаду дворцового комплекса в Будапеште, Анна даже поразилась скромности этого убежища графа.

— Я приобрел его недавно, — произнес мужчина, читая ее мысли по выражению лица. — Еще не успел обустроить все по-своему. Прошу, — пропуская своих гостей вперед, добавил он.

На самом деле Дракула слукавил: он не желал ничего менять в этом особняке. Эта была тихая пристань, предназначенная для отдыха от привычной суеты, но не отделявшая его от городской жизни, как замок в Трансильвании.

— Мы здесь как на ладони, — опуская шляпу на лицо, проговорил охотник.

— Не волнуйся, я купил его недавно по другим документам. Мираксис не знает о нем.

Внутри особняк был намного уютнее, чем можно было представить. Гостиная была обставлена в викторианском стиле: стены, обтянутые пепельно-розовой тканью, венчали многочисленные картины, тяжелые портьеры с легким тюлем гармонично вписывались в общую обстановку. В центре комнаты стоял массивный диван с журнальным столиком перед ним, к которому примыкали два мягких кресла. В углу комнаты располагался внушительных размеров мраморный камин, на котором стояла фарфоровая ваза с огромным букетом белых лилий, увы, искусственных. Пол застилал пушистый персидский ковер с замысловатым рисунком, а напротив входа стояли напольные часы, как раз пробившие полночь. Единственное, что немного портило общее впечатление, это достаточно толстый слой пыли, не только укрывший мебель, но и витавший в воздухе, а так же холод, пропитавший стены. Очевидно, дом давно не протапливали, а потому устойчивый запах сырости заполонил многочисленные комнаты.