Проклятые вопросы

…Ничто не предвещало сенсации. Шли будничные опыты. Проводя очередной опыт при помощи камеры Вильсона, Скобельцын разглядел частицу, которая летела в сотни тысяч раз быстрее, чем пуля или снаряд! Дмитрий Владимирович обнаружил след заряженной частицы, путь которой вопреки обыкновению не искривлялся магнитным полем, созданным в камере.

«Ого! — подумал учёный. — Так может вести себя только частица с очень большой энергией. Даже магнитное поле не может заметно искривить её путь! Откуда же она могла взяться?..»

Измерения показали, что ни один из известных земных радиоактивных источников не мог испустить частицу со столь высокой энергией.

Скобельцын пришёл к выводу, что наблюдаемое им явление не земного происхождения. Следы вели в космос.

Постепенно Скобельцын и учёные, продолжавшие изучать причину ионизации атмосферного воздуха, поняли, что наблюдаемые ими явления тождественны, что предполагаемые космические лучи не электромагнитное излучение неизвестного типа, но поток заряженных частиц. Так теперь их и называют: частицами космических лучей, или просто космическими частицами.

С того памятного дня, когда первая частица залетела в прибор Скобельцына, учёный перенёс свою работу в область физики космических частиц и увлёк за собой своих учеников.

Так было посеяно зерно, выросшее со временем в ветвистое дерево новой области физики.

Началось систематическое изучение космических частиц.

ДВЕ ЗВЕЗДЫ ЯНОШИ

Земной шар велик, и часто люди, увлечённые одним и тем же делом, ничего не знают друг о друге. В нашем рассказе наступил момент, когда необходимо вспомнить о замечательном учёном, любовью которого в науке тоже были космические частицы. По происхождению он венгр. Имя его Лайош Яноши. Знавшие его помнят сказанные им мудрые слова: «Чтобы творить современную науку, надо общаться, спорить, критиковать друг друга, помогать друг другу…»

…Перед поездкой в Венгрию друзья предупреждали меня: не увлекайся кофе! Венгерский кофе так крепок, что после маленькой чашечки хочется рубиться на саблях.

Увы, даже две чашки в привокзальном буфете Будапешта не повысили мое настроение.

Спутники по вагону разошлись, а я ещё долго стояла на гудящем от ветра и неприютном в вечерних сумерках перроне в чужом городе, в чужой стране — и никто не спешил мне навстречу.

Где-то что-то не сработало. И тот, кому было поручено меня встретить, не пришёл.

Оставался выход, который я считала запасным. За какой-нибудь час до отъезда из Москвы знакомый дал мне телефон будапештского друга: «Позвоните, если будет время… Петер Варга отлично знает венгерское искусство, любит картины. Милый, тёплый человек. Кстати, он неплохо говорит по-русски».

Случайный разговор… Однако теперь Варга — единственная моя опора в чужом городе, единственный человек, который может мне сейчас помочь!

Петер Варга оказался не только милым человеком. Крупный физик, сотрудник головного института физики Венгерской академии наук, он помог мне осуществить цель моей командировки, познакомил с венгерской наукой, венгерскими учёными. И прежде всего со своим учителем, замечательным учёным, академиком Яноши.

Он же, Варга, помог мне спустя несколько лет, уже после смерти академика Яноши, познакомиться в том же институте с продолжением работ Яноши, с экспериментом, о котором тот мечтал всю жизнь. Было это уже в октябре 1988 года.

А сейчас я расскажу об академике Яноши и о его идеях, Окажись журналист, интересующийся наукой, в Англии, он будет мечтать о встрече с Полем Дираком. Во Франции — с Луи де Бройлем. В Японии — с Хидэки Юкавой. В каждой стране есть свой кумир.

В Венгрии — это Лайош Яноши.

Разумеется, это не означает, что другие учёные хуже.

В Венгрии много талантливых учёных. И Яноши выделяется не тем, что он самый главный, и не тем, что ученикам случалось видеть его в двух галстуках и непарных ботинках. Это бывало со многими… но не каждый мог создать собственную трактовку теории относительности и внести заметный и совершенно оригинальный вклад в любую из проблем, которой ему пришлось заниматься.