Проклятые земли

Парень незатейливо выругался, но возражать не осмелился. Ну и ладненько, надеюсь, основные правила игры он запомнил и теперь не доставит мне неприятных сюрпризов. Ведь хозяева вполне могут допрашивать нас по отдельности, и нет гарантии, что они не начнут именно с Антона, который способен выкинуть нечто неожиданное и испортить все дело. Но после нашей беседы можно рассчитывать, что парень проявит благоразумие и не станет преградой на пути нашего плодотворного сотрудничества с местными.

Обеспечив себе дополнительные гарантии успеха, я слегка расслабился и настроился на долгое ожидание. Если наше перемещение состоялось поздней ночью, можно предположить, что хозяева оставили подведение итогов и разбор полетов на утро. Значит, накинуть пару часов на обсуждение, часок на осмотр иномирных вещей… короче, гостей нам стоит ждать к обеду, не раньше, а пока стоит придумать, как с ними объясняться. Если даже сокамерник мой язык жестов понимал с трудом, то нужно выбрать такие телодвижения, которые гарантированно продемонстрируют хозяевам мое искреннее желание на них работать.

В общем, я ушел в себя, а Антон принялся исследовать камеру. Первым делом посетил отхожий угол, затем полюбовался на местное светило из окна, после попытался соорудить себе мягкую подстилку из соломы, поцапался с одним из сокамерников в безуспешной попытке отвоевать место у стенки и с отсутствующим видом улегся на полу.

К слову, я отметил, что все заключенные давно подыскали себе определенное жизненное пространство — своеобразный ареал не больше пары квадратных метров, и никаких поползновений на чужую территорию не устраивали. Большинство сидели у стен, а двое, как и Антон, расположились посреди камеры. Как я понял, самыми привлекательными считались места подальше от туалета, никто не пожелал сидеть у двери, да пятачок под окном до моего появления отчего-то оставался не занятым. Почему так вышло, я не сообразил, но не стал размышлять над этим, уделив внимание деталям поважнее.

Спустя час за дверью послышались голоса. Похоже, кто-то надумал посетить заключенных. Судя по времени, которое понадобилось визитерам, чтобы добраться до нашей комнаты, коридор за дверью был немаленьким, так что я даже задумался, как много камер насчитывает эта темница и сколько всего в ней томится узников. Мои сокамерники немного оживились, но долго гадать, отчего, не пришлось. Раздался лязг отодвигаемого засова, и в камеру вошел один из хозяев.

Оглядев его, я понял, что серое одеяние типа просторного балахона с капюшоном является эталоном местной моды. В руке вошедший сжимал обнаженную саблю. Пробежавшись взглядом по присутствующим, он убедился, что никто на него нападать не собирается, и отступил в коридор, давая дорогу второму, который носил аналогичный серый балахон и держал в руках два больших чугунка с железными ручками. Я едва сдержал разочарованный вздох. Это пожаловали не по наши с Антоном души, а всего лишь принесли заключенным завтрак.

Поставив чугунки посреди камеры, раздатчик развернулся и вышел, по пути не отказав себе в удовольствии пнуть сапогом в бок ближайшего зэка. После этого дверь камеры закрылась, а наши сокамерники потянулись к чугункам. Мой желудок живо напомнил, что почти сутки без пищи — это совсем не хорошо, поэтому я встал и присоединился к остальным. В первом чугунке оказалась вода, чистая и прохладная, а во втором нечто, очень напоминающее корм для свиней. Точно такая же однородная неаппетитная масса, состоящая из какой-то каши, зерна, мелко нарезанных овощей и наверняка разных объедков с барского стола.

— И это дерьмо мы должны есть?! — возмутился Антон, заглянув в чугунок.

— Заставлять тебя никто не собирается, — буркнул я и, по примеру сокамерников, зачерпнул полную горсть этого корма.

На ладони он казался еще отвратительнее, но мой желудок справедливо заметил, что внешний вид — не самое главное. Справившись с брезгливостью и прогнав мысли о дизентерии, я отправил добычу в рот. Пожевав кашу, я признал, что Антон был недалек от истины — вкус у варева оказался донельзя отвратительным. Вдобавок в нем попался камешек, о который я едва не сломал зуб. Но альтернативы не было, поэтому я вновь зачерпнул ладонью кашу и постарался глотать ее, особо не жуя, как это делали остальные.

Кстати, на удивление, никакой драки за еду не наблюдалось. Заключенные опускали руки в чугунок по очереди, никто не пытался отпихнуть товарища от кормушки и вообще, все выглядело весьма культурно… Ну, насколько это было возможно в данной ситуации. Правда, кое-кто попытался было влезть сразу двумя руками, но тут же получил затрещину от одного из воинов, и я сразу понял, кем поддерживался порядок в камере.

Глядя на меня, Антон сделал второй подход к чугунку и с выражением глубокого отвращения на лице подцепил щепотку со дна, на пробу. После долгого рассматривания субстанции на своих пальцах, он сунул ее в рот, пару секунд пожевал и внезапно кинулся к отхожему углу. Там парня вывернуло под смешки сокамерников, а я недовольно поморщился и зачерпнул еще одну горсть.