Проклятый

Скоро его уже не смущала простая обстановка хижины. Тонкие непрочные стены стали убежищем куда надежней каменных стен дворца, соломенный матрац, застланный светлым войлоком – привычной постелью. В доме у Дингхора хватало места. Его жена умерла родами; в сражении с императорскими солдатами погиб первенец. С отцом остался второй сын, всего тремя годами старше Кара. Как и должно будущему вождю, Ранатор по праву считался одним из храбрейших воинов племени. И дочь. Ее, тринадцатилетнюю, с ломаными движениями олененка и зелеными глазами лесного божества, Кар поначалу принял за мальчишку. Справившись с первым смущением, она с готовностью взялась ухаживать за раненым, и вскоре он убедился, как прав был Дингхор, говоря, что передал ей уже все свое умение.

Окруженный заботливым уходом, Кар быстро поправлялся. Скоро его привыкли видеть прогуливающимся с костылем между шатров и хижин, надолго застывавшим у самой воды – селение широким полукольцом охватывало большое круглое озеро, давшее название племени. Вдоль берега тянулись заросли высоких камышей, в них то и дело всплескивали рыбешки. У воды отдыхали узкие, похожие на стремительных рыб, лодки, на берегу были растянуты для просушки сети.

Если обернуться лицом к селению, вдали, за пестрой россыпью шатров и хижин, взгляд терялся в зеленеющем травяном море, усыпанном яркими пятнышками поздних цветов. Границей ему служила темная стена леса. Вдали виднелись стада овец и коз, табуны коней – главное богатство полукочевой жизни.

Другой берег озера порос негустым, прозрачным на солнце лесом. Приглядевшись, можно было увидеть взмывающего с ветвей коршуна. Покружив над водой, птица быстрой стрелой кидалась вниз, и тут же взмывала обратно. Сильные взмахи крыльев несли ее к лесу, в когтях серебристой полоской блестела крупная рыба. Запрокинув голову, Кар провожал птиц глазами. Чувство полета пронизывало его, в душе рождалось горькое сожаление о собственной бескрылости. Никто другой при нем не выказывал подобных чувств, потому Кар молчал о них, как молчал о многих своих странностях.

Его везде встречали приветливо. Над неуклюжими попытками включиться в работу смеялись необидно, как взрослые смеются на ребенком. Никто не шарахался, не прятал опаску, как будто и не висело над ним проклятие рода колдунов, и Кару все больше казалось что здесь, и только здесь его место. Если б не тайная тревога, подобно червю точившая душу, он был бы полностью счастлив.

Но пришел день, положивший конец молчанию. Однажды поутру на озере вдоль берега впервые появился тонкий лед. В тот же день из Тосса вернулся посланный Дингхором за новостями отряд. Вернулся с дурными вестями – со дня на день ожидалось прибытие имперских войск. Конные отряды пронесутся от селения к селению, выгоняя людей из домов, отнимая стада. Впереди, направляя праведный гнев, поедут жрецы, с фальшивым милосердием предлагая заплатить покорностью за возможность остаться. Многие расстанутся с жизнью, многие потеряют родных, а уж об имуществе и говорить нечего.

В тот вечер у Дингхора допоздна просидели воины и жрец племени – аггары почтительно звали его Голосом Божьим. Дингхор решил немедленно уходить. Незачем терять людей в напрасных сражениях, их мечам хватит работы в Ничейной Полосе. Другие племена аггаров также перекочуют туда, и там, в преддверии Злых Земель, хрупкий мир племен обернется кровавыми набегами. Не раз и не два мечи аггаров обагрятся кровью братьев. Слишком скуден и неприветлив степной край, слишком мало там пищи, даже вода превратится в великую ценность, а так уж повелось среди людей, что в трудный час своя нужда часто весомей жизни соседа.

Обо всем этом говорили воины, и Голос Божий не утешил их напрасным обещанием побед. Хоть Кар, молча сидевший у дальней стены, заметил на многих лицах недовольство, никто не возразил вождю. Даже Чанрет, родич Дингхора и вечный спорщик, молча вертел в руках длинный нож. Светлые брови сошлись к переносице, на лицо легла отрешенность, будто Чанрет примерялся половчей всадить нож в чье-то сердце, но с губ не слетело ни звука.

Когда гости разошлись, Дингхор опустился на кожаную подушку перед почти потухшим очагом. Знаком пригласил Кара сесть рядом. Они остались вдвоем – Ранатор с родичем Налмаком отправились говорить с воинами, Аррэтан, дочь Дингхора, беззаботная, как птица, где-то веселилась в компании друзей. Подбросив дров в очаг, Кар сел напротив вождя.

– Пришло время решать, мальчик, – негромко сказал Дингхор. – Мы уходим. Если ты хочешь вернуться…

Он замолчал, вопросительно глядя поверх языков огня. Дым туманным столбом поднимался к потолку, исчезал в круглом отверстии. В красном свете очага Дингхор остро напомнил кого-то из прежней жизни. «Кого же?» – подумал Кар, чувствуя, как внезапно заболело сердце.

– Что там? – спросил он. – Куда вы уходите?

Дингхор задумчиво погладил бороду.

– Там степь граничит со Злыми Землями, – сказал он.

– Это я знаю. Почему вы не хотите туда идти? Из-за голода?

Дингхор покачал головой: