Проклятый

– Да? Ты думаешь? На самом деле Кайл был тем парнем, за которым бегали девушки. Ты, скорее всего, применила бы свои любовные чары, чтобы он обратил на тебя внимание, уверяю.

– Верно, – вмешался Шон, который как раз перекинул ноги через ограду и бросил на нас хмурый взгляд. – И, чтобы ты знала – если бы Блэр или я задумали немного укоротить Пейтона, то твой статный шотландец сейчас доставал бы тебе только до кончика носа. Кроме того, я поражен, что ты считаешь его симпатичнее меня!

– Как долго ты нас подслушиваешь? – вмешался Пейтон, которому явно не нравилось, что о нем говорят.

– Я не подслушиваю, но уже некоторое время сижу по другую сторону стены и хотел вам кое-что показать. Но вы же предпочли обжиматься перед входом на кладбище, я не хотел мешать.

– Спасибо за тактичность, но мы не обжимались! – воскликнула я, понимая, что румянец залил мои щеки.

– Как бы то ни было, что ты хотел нам показать? – закончил Пейтон наш спор.

Шон указал через стену на ряды могил, за которыми серый обелиск поднимал к небу свою остроконечную вершину.

– Поскольку мы не знаем, что конкретно ищем, потребовалось бы несколько дней, чтобы внимательно все изучить. Я подумал, что здесь должно быть какое-то указание или что-то вроде спрятанного механизма. Пока я стоял и размышлял, ворона приземлилась прямо на обелиск. И тут мне пришла в голову мысль – обелиски это что-то вроде солнечных лучей в форме камня, они должны символизировать связь между небом и землей. Поэтому в качестве надгробия он бы не был чем-то необычным. Но этот обелиск не стоит у могилы. Он стоит в абсолютно пустом месте. Раньше с помощью бега тени вокруг обелиска измеряли время. Знаю, это не так много, но лучше, чем ничего. Итак, что же там? Может, если мы разобьем его, то найдем там врата?

На самом деле предположение Шона звучало очень логично, и с новой решимостью и еще большим энтузиазмом мы подвергли каменную колонну тщательному изучению.

Шон и Пейтон остановились напротив заросшей мхом надписи и погрузились в изучение древних символов. Это был мой шанс, потому что я уже довольно давно хотела в туалет и терпела. Поэтому я воспользовалась их увлеченностью и спряталась за развалинами старой часовни. Полуразрушенные стены были еще довольно высоки, и я без труда смогла найти себе укромное место. Мне ни в коем случае не хотелось осквернять одну из древних могил, поэтому я поспешила дойти до кладбищенской стены, где было всего несколько надгробий. К счастью, братьев не было видно.

Когда я поднялась, кинжал Шона выскользнул у меня из-за пояса. Наклонившись за ним, я заметила надпись на камне.

Mo còig nighean

Mora, Fia, Gillian, Robena, Alba,

Gabh mo leisgeul

Tha gabh mi gradhaich a thu

Я не могла прочитать все, потому что розовый куст заслонял своими листьями часть надписи. Я подняла Sgian dhub, засунула его обратно за пояс и снова наклонилась. Осторожно убрав ветки в сторону, я внимательно рассмотрела надпись. Я знала не так много гэльских слов, но слово «nighean» я поняла. Это означает «дочь». И «còig» тоже было несложно понять. Пять. Сердце колотилось у меня где-то в горле. Это не надгробие! Дрожащими пальцами я убрала прядь с лица и осторожно смахнула мох со следующей строчки, зацепившись за один из розовых шипов.

– Ай!

Я дернулась назад и увидела, как из пальца вытекает густая капля крови. Такая же красная, как немногочисленные цветки на розовом кусте. Я быстро сунула палец в рот. От железного привкуса во рту меня замутило.

Я открыла глаза и посмотрела на свои руки. Скользкая и теплая кровь полилась на клинок. И на меня.

Сделав глубокий вдох, я стряхнула с себя это странное ощущение и вспыхнувшее воспоминание собственной беспомощности у Роя и Элисон и снова сосредоточилась на надписи.

– Мора, Фиа, Джиллиан, Робена и Альба, – прочитала я тихо.

Внезапно у меня закружилась голова и мне пришлось схватиться обеими руками за камень, чтобы не упасть. Капля крови упала на камень, слилась с ним – и, еще до того, как я успела закрыть глаза от яркого, всепоглощающего света, мой мир перестал существовать.

Свет. Боль. И больше ничего.

Я падала, без движения, без самого падения, без самого существования. Мои тело и разум были оторваны друг от друга, блуждали вокруг, носились на пылающих крыльях и в то же время терзали ледяными руками.

– Пейтон, – хотела я закричать, но у меня не было ни голоса, ни воздуха, чтобы вдохнуть, ни сознания, которое могло бы это сделать. И наконец мне казалось, что мое падение в бездонную, наполненную светом бездну замедлилось. Я больше была не в состоянии управлять своими мыслями.