Проклятый дар

– Нина страдает…тяжелой формой неких навязчивых галлюцинаций. Она называет их «монстрами». Согласно истории болезни она страдала шизофреническим расстройством психики еще до гибели родителей. Но с четырех лет у нее наблюдалась стойкая ремиссия. К сожалению, потом… случилась трагедия, и она попала сюда. Поначалу у нее было лишь длительное шоковое состояние, а когда шок прошел, болезнь вернулась. Нина стала таять на глазах. Ну, а мы… мы очень старались, но все же не справились с задачей. Мы не помогли ей вернуться в этот мир.

– Почему?

– Я думаю, была избрана неверная тактика лечения. Она сводилась к отрицанию реальности монстров. Ее заставляли верить в то, что они – всего лишь фантазия, плод воображения. Я тогда был рядовым психотерапевтом, мне отказали в ее курировании. Сейчас я об этом очень жалею, потому что вижу, к чему привела моя сдержанность. Я должен был настаивать больше.

– Какую тактику избрали бы Вы?

– Признать, что монстры также реальны, как мы с Вами здесь и сейчас. Для Нины они физически ощутимы, она верит, что они причиняют ей физическую боль, они даже могут ее убить.

– И потом Вы бы работали над страхом перед галлюцинациями? – продолжил мысль Зорий. – Это хорошая стратегия, в рядах случаев она эффективно работает.

Калев грустно улыбнулся, словно нашел союзника, которого искал очень долго, но, к сожалению, нашел уже поздно.

– Научить ее не бояться их, – продолжил Калев без энтузиазма, – жить с ними, а потом и управлять. Ведь когда мы боремся со страхом, мы его не отрицаем. Мы знаем, что он есть, и вступаем в схватку. И с каждым разом победа в этой схватке дается чуточку легче.

– Но почему бы не попытаться снова? Почему бы не начать курс лечения именно с таким подходом?

– Потому что уже поздно. У нас был шанс, когда она была еще маленьким мнительным ребенком. Но, к сожалению, мы его упустили. Мы взяли ее детское простодушие и обманули. Она нам более не доверяет. Она более не доверяет никому.

– И Вы оставили все попытки помочь ей? – в голосе Зория послышалось презрение.

– С некоторых пор это стало бесполезно… и опасно.

Последнее слово прозвучало настолько тихо и неразборчиво, что Зорий и не понял, было ли оно произнесено на самом деле.

– Как Нина связана с трагическими смертями? – спросил Йокин спустя паузу.

Калев сложил ладони у лица в задумчивом жесте.

– А каково Ваше мнение, доктор? Я уверен Вы досконально изучили материалы дел. Что Вы думаете?

Йокин слегка призадумался и ответил:

– Я думаю, что перед нами юное несчастное обиженное судьбой дитя, которому необходима наша профессиональная помощь, и которую мы не в состоянии оказать в силу непонятных мне абсурдных домыслов! Боже мой, доктора – выпускники престижных университетов – распускают глупые россказни о каких-то сверхъестественных силах, которые сопровождают девочку и убивают ее обидчиков! А дело в том, что бедняжка подверглась жесточайшим ударам судьбы и нелепым совпадениям, из-за чего потеряла шанс на излечение из-за идиотских страхов персонала! Будь я свидетелем тех ужасных смертей, извините, но и для меня это не прошло бы бесследно! Она пребывает в глубоком шоке от увиденных кровавых сцен! Разумеется, она станет нелюдимой и озлобленной, да там целая телега симптомов будет!

– Доктор Йокин, поверьте, она не хочет нашей помощи, потому что на сегодняшний момент мы не можем ей помочь!

– Нет! Она перестала ее ждать!

Решительное заявление Йокина, больше походившее на обвинение, словно поставило точку. В кабинете повисло молчание. Медный маятник в старинных часах размеренно отбивал секунды, точно таймер на бомбе, и двое мужчин – профессионалы своего дела – хладнокровно ожидали развязки. Калев, используя свое главенство, решил взять инициативу на себя и закончить разговор.

– Вы отличный специалист, доктор Йокин. Я дал Вам дело Нины в надежде, что она, возможно, снова захочет попробовать побороть болезнь. Но, насколько мне известно, за прошедшие сеансы Нина так с Вами и не заговорила.

– Ну, разумеется! Мне нужно больше времени! Она еще недостаточно узнала меня!

– Поверьте, она уже знает о Вас все, что можно.

Зорий раздраженно фыркнул. Калев определенно не знал схему работы гипнолога.

– Доктор Йокин, при всем своем уважении к Вам, как к ценному специалисту нашей лечебницы, я вычеркиваю Нину Эстер из списка вашей экспериментальной группы.

Йокин выпучил глаза. Вот он – козырь! Вот, что Калев прятал в рукаве!

– Вы не посмеете! – только и смог выговорить Йокин.

– Я все-таки главврач, – Калев продолжал сохранять невозмутимое спокойствие.

– Это невероятно! – Йокин даже встал от негодования, – Вы кощунственно нарушаете клятву Гиппократа! Вся лечебница нарушает, и Вы закрываете на это глаза! Вы бросаете пациента на произвол судьбы! Вы не пытаетесь ей помочь! Я сообщу в судебную медицинскую комиссию о вопиющем нарушении человеческих прав здесь!