Проклятый дар

Слеза стекла по щеке Нины. Неожиданная неспешная одинокая и оттого еще более печальная, она показалась Зорию неким знаком судьбы. Доктор понял, что не сможет бросить Нину на растерзание страхам так, как это сделали другие. В этой слезе, всего одной единственной, Зорий узрел метафору самой Нины – одна единственная в целом мире, удостоенная лишь мимолетного внимания, она исчезнет, оставив после себя только тонкий белый след, засохший на ветру, его смахнут и более не вспомнят.

Зорий положил руку на бледную холодную руку Нины. Она немного дернулась, видимо, от неожиданности, подумал Зорий, не подозревая о том, чье прикосновение ожидала Нина.

– Нина, я с тобой. Я все время буду рядом. Мы вместе одолеем Их. Я с тобой…

Слова растворялись в нирване. Стены и потолок надвигались, создавая ощущение полета. Нина взмывала вверх и вверх, словно физические границы кабинета продолжались также бесконечно, как и полет в никуда. Мир растворялся в размытой картинке, где с каждой секундой становилось труднее разобрать очертания предметов, пока, наконец, картинка не померкла. Нина провалилась в густую черноту.

И тут раздался громкий отчетливый стук. Он выдернул Нину из объятий сна, и придал мраку ощутимую форму. Следом раздался второй стук, а потом третий, четвертый, пятый… Удары выстроились в монотонную ровную звонкую очередь, и раздавались отовсюду. Они не позволяли Нине впасть в глубокий сон, а лекарство, разгорячившее вены, не позволяло проснуться. Нина застыла между мирами.

Зорий убрал руку с метронома, как только тот подстроился на очень медленный ритм. Тук-тук, тук-тук, тук-тук раздавалось в кабинете. Зорий, как можно мягче, измерил пульс Нины. Отлично! Все идет, как надо. Она в нужном состоянии.

– Нина, это доктор Йокин. Я по-прежнему рядом с тобой, – говорил Йокин ровным голосом. – Нина, отзовись.

Нина пребывала в полном спокойствии, как если бы спала, однако, отвечала, как если бы бодрствовала.

– Доктор, где Вы? – голос Нины вышел из пределов шепота и теперь хрипел.

– Я здесь, дорогая. Рядом с тобой, чувствуешь?

Зорий сжал ладонь Нины. Казалось, девушка успокоилась.

– А теперь Нина, запоминай все, что я скажу, – начал Зорий. – Я, голос – твой друг. Я несу добро. Я желаю тебе только хорошего. Я люблю тебя. Я – голос, твой друг. Я несу добро. Я желаю тебе только хорошего. Я люблю тебя.

Зорий повторил фразы еще несколько раз, пока не увидел, что губы Нины шевелятся в такт его губам.

– Когда я молчу, ты не помнишь обо мне. Когда ты слышишь меня, ты говоришь со мной. Когда я спрашиваю, ты отвечаешь.

И снова Зорий повторил несколько раз.

Остап непроизвольно фыркнул, когда Йокин прикоснулся к подопечной.

– Ей не нравится, когда ее трогают, – буркнул великан, словно обиженный этой выходкой доктора.

– Сейчас ей важно знать, что она не одна, – успокаивала Илона.

– Все равно глупая идея! – не успокаивался Остап. – Не понимаю, как Калев согласился.

Илона лишь виновато прикусила губу.

– Вы же знаете, что о ней говорят.

– Это все выдумки, Остап, – вздохнула Илона. – Напридумывали себе ерунду, чтобы пугать друг друга.

– Ой, не знаю, Илона. Не просто же так все это придумалось. А те несчастные детишки?

– Вы находитесь в учреждении, где собраны люди с отклонениями в мозгу. Никогда не знаешь, что они натворят.

– Что верно, то верно. Но вот, что я Вам скажу: ни один человек – больной ли здоровый – не захочет кончить жизнь такими способами.

Илона промолчала. Она понимала Остапа и даже была согласна с ним. Те смерти действительно были ужасными и очень странными. Но, несмотря на то, что многие видели причастность Нины к ним, никто по-прежнему не мог обвинить ее в чем-либо. Единственное, что никак не укладывалось в голове молодой медсестры, это абсолютно единогласный отказ врачей от Нины. Как же это может быть? Что же происходило во время сеансов, что они так рьяно скрывали? Что их пугало? Эти вопросы не давали покоя, а врачи профессионально хранили молчание. Здесь всегда было уместным вспомнить слова санитаров и медсестер, волею рокового случая имевших дело с Ниной. Дьяволица, одержимая, бесовница – говорили одни. Читает мысли, видит прошлое, умеет левитировать – твердили другие. Разумеется, для Илоны это был вздор. Просто она была образованнее, и ее медицинский диплом не позволял верить в подобные байки. С другой стороны, не мог же весь персонал лечебницы, включая докторов, сойти с ума! Может, их опаскам есть на чем базироваться?

Напряжение снова сковало Илону. Слова Остапа заметно ослабили ее решительность. Но она уже ничего не могла исправить. Зорий сидел по ту сторону стекла, и даже если она захотела бы войти, то не смогла бы, поскольку дверь заперта с обратной стороны. Эта необходимость исходит из обязательного покоя для спящего, поскольку внезапное прерывание сеанса может привести к непоправимым последствиям.