Проклятый год

Рут открыла было рот для отповеди, но тут раздался глухой, угрожающий щелчок. Гус однажды предупредил, что это — признак включаемого записывающего оборудования. У женщины по спине поползли мурашки.

Рут тосковала по свежему воздуху, новым лицам, но считала грехом завидовать оставшимся на Земле. О таком питании и безопасности, какими располагал экипаж МКС, люди на поверхности планеты могли только мечтать.

Им сообщали, что положение в Колорадо становится лучше, но Рут улавливала в словах собеседников иные оттенки истины — неожиданные заминки, явные пропуски, имена, которые отчего-то переставали упоминать. Она не раз пыталась перейти на непринужденный тон, чтобы выудить побольше сведений, но ее обычно перебивали, а один раз даже грубо одернули. Надо, мол, экономить энергию. Ученые, с которыми она разговаривала, уклонялись от расспросов или пропускали их мимо ушей. Но почему?

Знай она хоть кого-нибудь из них лично, имей среди них друзей, можно было бы надавить. К сожалению, связь с коллегами на земле стала тоньше провода наушников, который, как пуповина, соединял Рут с радиостанцией.

— Есть новости: одна хорошая, одна плохая, — сказал Джеймс.

— Ну, я всегда предпочитаю сначала выслушать хорошее. — Рут постаралась передать тоном улыбку. Слишком часто переговоры с Землей превращались в унылый отчет о новых бедах.

Рут несколько лет назад довелось «живьем» встретиться с Джеймсом Холлистером на слете ученых в Филадельфии. Она смутно припоминала толстые очки и моржовое пузо кабинетного работника. Джеймс возглавлял новое направление в наномедицине — применение синтетических аминокислот для прободения мембран бактерий и борьбы с инфекциями. Его прошлый опыт мало подходил для решения главной проблемы современности, но котелок у Джеймса варил как надо — это он предложил идею разработки антинаночастиц (АНЧ), на которую теперь бросили все силы.

Джеймс сам напросился в координаторы проекта, чтобы не отвлекать специалистов на административные задачи, и Рут была этому только рада. В шести из десяти случаев ей приходилось говорить именно с Холлистером; все остальные давным-давно перестали отпускать шутки, даже такие истертые, как о плохой и хорошей новости.

— Мы переделали двигатель, — сообщил он. — Увеличили эффективность горения почти на пять процентов.

— Здорово! — В конце концов, Джеймс не зря считался знатоком химии. — Наверное, мне полагается сказать «молодцы», но что от этого изменится? Если понадобится большая мощность, можно просто увеличить размеры АНЧ.

В ответ — молчание и шум помех.

У Рут чуть не вырвалось: «Вы только зря тратите время на пустяки. Алгоритм воспроизводства у нас уже есть, и он работает. Можно довести показатель до 5 или 10 процентов — какая разница? Мы же договорились, что главное — распознавание».

— Рут, нам потребуется что-нибудь конкретное, что можно будет предъявить руководству. Жучок Ласаля хорошо проявил себя на испытаниях, президентский совет теперь размышляет, не отдать ли всех ученых под его начало.

— Что-о?! Эксперименты проводились в лаборатории или в реальных условиях?

— В лаборатории, если это важно.

— Еще как важно! Мы тоже проводим испытания только в контролируемой среде. Ты им что сказал?

— Что наша эффективность горения — целых пять процентов.

Рут не нашлась, что ответить. В итоге она лишь усмехнулась:

— Ну ладно. Полагаю, это — хорошая новость.

Они постоянно спорили о том, как лучше выйти из положения. Разумеется, все одинаково хотели уничтожить наносаранчу, но в настоящий момент друг с другом конкурировали три различных проекта, а за последние несколько месяцев было отвергнуто вдвое больше. Многие замыслы из-за нехватки оборудования так и оставались голой теорией. К тому же типичный разработчик нанотеха из любой области был человеком, опережающим свое время и ревностно отстаивающим любимое детище. В этом отношении с наступлением конца света мало что изменилось.

Скорее наоборот — амбиции еще больше выросли. Слишком многое стояло на кону — гений, победивший наночуму, превратился бы в героя, более великого, чем Магомет или Христос.

— Ласаль — кретин! — взорвалась Рут. В ее наушниках два раза скрипнуло — Джеймс, очевидно, пожал плечами.

А может быть, звук издал тот, кто подслушивал разговор?

Но Рут уже не могла остановиться:

— Он всем уши прожужжал, что распознавание — пустая трата времени. И сейчас еще не угомонился?

— С ним согласна половина совета.

— Джеймс, по-другому частицы работать не будут! Нельзя же отмахиваться от проблемы лишь потому, что она мешает жить!

Чтобы наномеханизм действовал в реальной среде, требовалось решить три задачи. Вдобавок, соединение всех элементов в одно целое представляло собой четвертую, самую трудную задачу.

Во-первых, крохотулю надо снабдить энергией. Учителя Рут называли это проблемой Дровосека — было бы сердце, остальное приложится. Существовали десятки источников энергии — синтетическое топливо, белки, электроток, тепло. Цель состояла в том, чтобы на хранение или воссоздание запасов энергии затрачивалось как можно меньше мощности.