Проклятый город

Восточная сторона гномьего хребта.

Высокая башня Крепости перевала.

С пометкой срочно. Тёмному Лорду.

Змея — Дайан — Монаху:

Здравствуйте, дорогая моя матушка! Вот мы и добрались почти до самого края земли. Жених мой наречённый относится ко мне очень хорошо, любит меня, никуда без меня не выходит. Он очень хороший у меня: и хозяйственный, и умный, по дороге все дела свои купеческие решает. Говорит мне: Всё для тебя любушка моя. И правда, всё делает, чтобы мне хорошо было. Советов, правда, моих не слушает, у него других советчиков полно. Да ещё отребье всякое привечает мужиков грязных и сиволапых, которые двух слов связать не могут, но их он слушает, а меня нет. Дела наши идут по разному, то бросались из стороны в сторону, а сейчас нашли путь верный, по которому идти надобно. И боязно мне, что пропадём в безвестности, но куда иголка туда нитка, так и я за своим женихом наречённым буду ходить. Говорил он, что пока батюшкино волеизъявление не выполнит, не вернётся. Уж я его и уговаривала и на коленях молила, но нет, не согласен он. Правильно ты матушка говорила, что мужчины глухи к мольбам женщины, а слушают только себя. Боюсь я за него, поэтому всё сделаю, чтобы поездка эта быстрее закончилась. Надоумь же ты меня матушка, как любимого от других отворотить и к себе повернуть, чтобы глаза его домой глядели, а не в сторону дальнюю, страшную да опасную. Зажили бы мы с ним в таком разе на зависть всем…

Выезжали мы рано утром, через два дня после памятного разговора. Семён давал последние наставления Матушу, который поведёт обоз вместо нас. Я и ребятишки готовили свой обоз, на который нас сподвигли барон и обстоятельства. Мы собирались довести их до свободного города и оправиться к себе домой. По времени получался даже небольшой запас, мы успевали обернуться за две недели. Народу решил много не брать: Семён, я, да наши ребятишки — вот и весь обоз. Благородные господа частично передвигались верхом, но для некоторых из них такой способ движения был неприемлем, да ещё припасы. На нас четверых приходилось десять саней. Из них гружёнными всякой всячиной — шесть, а четверо под грузопассажирские. Семён и я везли пассажиров, а пацанов отправили править грузовыми. Мы, как никак, люди опытные, нас сладкими речами про битву добра со злом не смутить. Сколько пацанов в своё время попалось на эту удочку, когда с обеих сторон приходили красноречивые агитаторы и смущали умы. Любого из них послушать, так именно он белый и пушистый, а сосед его — вражина последняя — и в Единого не верует, и по ночам змеем оборачивается, чужих баб ворует; и Злу служит; и младенцев по ночам трескает. А самый главный его порок — богатый, до неприличия, грех такого не пощипать, особенно ведь если энто не грабежом, а, допустим, Крестовым походом назвать. То есть настучать по башке всем неверным, отобрать у них ихнее неверное золото, и отдать верным, чтобы золото очистить. Чем чище и благороднее провозглашаемая цель, тем больше грязи в конечном итоге будет вывернуто на поверхность и тем больше горя принесёт всем вокруг, особенно мирным жителям. Что бы, где бы не случалось, в основном страдают мирные жители. Поэтому мы для себя вывели формулу: если вокруг воюют, то и мы воюем тоже. Причём исключительно за себя. И пусть говорят, что тьма поглотит землю; или: свет не значит добро; как узнать о свете, если нет тьмы; нет светлых и чёрных колдунов — есть добрые и злые существа и без разницы, кому они служат. Не трогайте нас — и мы не будем вас трогать.