Проклятый город

Он обратился к сердцу и разуму слушателей. Отлично поставленный баритон забирался, казалось, в душу и выискивал в этой погрязшей в грехах клоаке, остатки того светлого и чистого, что, может ещё, оставалось там. Он гремел, обличал и обвинял, тяжёлым железом громыхая над головами. Голос его понижался до шёпота, заставляя слушателей вслушиваться и стараться понять истину в том негромком бормотании. Он говорил со всеми нами, но казалось, что обращается к каждому. Он грозил небесными карами и обещал райское блаженство, отринувшим тот беспутый образ жизни, который они вели до этого. Слёзы, наворачивались у меня на глазах, и я видел, что я не одинок. Из людей, фактически никого его речь не оставила равнодушным. Многие из других разумных, слушали, подперев голову рукой, зачарованные музыкой его голоса.

— А парень то талантлив, — высморкавшись, сказал Семён. — Мог бы, через несколько лет на проповеди такие толпы собирать.

Я согласно покачал головой, не отрывая взгляда от помоста. Я его недооценивал, считая обычным пустобрёхом, а тут вон оно как получается. Ну и ладно, что выросло, то выросло.

Он вспомнил заповеди божьи: не возлюби жены ближнего своего, не укради, не убий, не лги и так далее. С каждым, вновь перечисленным грехом, кто-то отпускал глаза. Пройдясь по всем смертным и бессмертным грехах, рыцарь свернул на восхваление добродетелей. Кротости, послушания, трудолюбии (заметьте, эти добродетели, всегда стоят у них на первом месте), и кучи других, не столь важных для монастырей. Говорил очень долго, страстно. И закончил смиренным призывом отринуть ересь и безбожие и основать здесь монастырь, который будет стоять здесь во Славу Господа, многие лета, и поможет привести к Единому всех желающих (а не желающих приведут к Единому все остальные).

Храмовник стоял одетый белейшую одежду, белоснежный же плащ с красным, кровавым крестом, ниспадал с плеч красивыми складками. Чисто выбритый. Породистое лицо с тонкими чертами лица, благородный нос с лёгкой горбинкой. Слегка надменный взгляд. Он стоял на небольшом помосте и взирал на толпу, пытаясь понять, какое впечатление он произвёл на местную публику. Вошедший с мороза тролль на секунду замер, а потом, увидав на помосте фигуру, быстро прошёл через всю толпу и откусил ему голову. Тщательно прожевал и сказал:

— О! Почти пирожное.

Струя крови ударила вверх, плащ моментально потерял всякую авантажность и респектабельность. Безголовое тело замерло на секунду, сделало шаг назад и вдруг упало, как марионетка у которой обрезали все верёвочки. Тролль уселся прямо на пол у помоста и продолжил трапезу.

Кабак снова пришёл в движение, все занялись своими делами. Арни вскочил, но снова уселся, прижатый с двух сторон гномом и Седым. Подошёл, густо обросший седыми волосами, трактирщик:

— Ваш друг сам вышел на помост еды для троллей. К тому же тот оплатил еду и заказал именно этот помост, я просто не успел доставить заказанное блюдо. Вы можете вызвать его на бой, за сараем. За вашего друга я готов отдать двадцать монет с профилем гномьей башни. Он положил кучку денег на стол, ну я машинально и протянул руку за деньгами. Дроу посмотрел на меня:

— Ты знал, что так будет?

Он не спрашивал, он констатировал факт. Я пожал плечами.

— Думайте что хотите. Но я предупреждал его не становиться на этот помост. Разумеется, я не знал, что столик заказан. Это судьба. И этот трактирщик со своими монетами.

Мой голос дрогнул. Честно говоря, я рассчитывал на большее, но цены поменялись. Надо попозже подойти и потолковать с хозяином, может удастся выбить ещё пару монет.

— Прекрати друг. Не расстраивайся, — Гном успокаивающе положил свою лопатообразную ладонь мне на руку. — Зато у нас теперь есть деньги. Двадцать монет — это немало и в столице…

— … а здесь это половина стоимости заказного блюда тролля. — закончил за него дроу.

Арни всё-таки вывернуло. Но позднее, когда мы проходили мимо довольно рыгающего тролля, развалившегося на полу с огромным пузом и разбивающим кости в поисках костного мозга, чтобы высосать его. Да. Мне бы этого хватило, чтобы стать вегетарианцем.

А вырученные деньги, мы, по совету друзей, потратили на припасы и лошадей, так что храмовник был прав. Его слова дошли до самого сердца слушателей и принесли нам удачу. А после прошли через желудок и вышли наружу в одном из засранных углов трактирной слободы.

Глава 5

в которой выяснилось, что мы были под присмотром наседки, и что мы, Охотники, всё таки существуем.