Проклятый город. Однажды случится ужасное...

Бертеги глубоко вздохнул — и только сейчас понял, что при последних кадрах задержал дыхание и одновременно инстинктивно отодвинул тарелку с сэндвичем дальше от себя, к краю стола. Раньше он никогда не видел этой записи полностью. Но благодаря магии Интернета она оказалась на «Ю-тубе», откуда была скачана 200 тысяч раз поклонниками чернухи всех мастей. Хуже того — набрав имя Андреми в «Гугле», Бертеги обнаружил ссылки на два десятка сайтов, посвященных маньякам-убийцам и черной магии. Владельцем одного такого сайта был (по его собственному утверждению) специалист по серийным убийствам, другого — «посвященный» сатанист… Однако вот что было удивительно: на сайтах, где упоминалось «дело Талько», не прослеживалось никакой связи между Талько и Андреми, хотя мать последнего была одной из наиболее влиятельных персон в клане дьяволопоклонников из Лавилль-Сен-Жур. Лишь на сайтах, посвященных черной магии, эти имена стояли рядом, но, видимо, чисто по географической причине — оба они были связаны с маленьким бургундским городом, затерянным в тумане.

Андреми действительно был серийным убийцей — предъявленные ему обвинения в убийстве шестерых детей в парижском регионе, которые сначала ему удалось опровергнуть с помощью своего адвоката (профессиональная карьера которого впоследствии рухнула в одночасье), позже подтвердились, и одновременно выяснились ужасные подробности: перед смертью детей пытали, насиловали, расчленяли. Кроме того, предсмертные разглагольствования Андреми перед камерой отражали сущность его натуры, типичную для извращенцев-психопатов — жажду власти (что проявилось в словах «часть моей силы сохранится»), страсть к напыщенности и позерству, убежденность в том, что он хозяин собственной судьбы, манию величия, — доказательством чего сама по себе служила видеозапись. Однако эксперты не смогли выявить никаких индивидуальных особенностей, а полицейские — раскопать хоть какие-то частные сведения о предыдущей жизни Андреми: никаких отклонений в детстве, никаких родственников, поддерживающих его во время судебного процесса, никаких свидетелей, сообщающих, что, будучи подростком, он мучил животных, никакой бывшей подружки, рассказывающей о скрытой жестокости своего бойфренда… Более того, у него в доме не было найдено никаких предметов, ранее принадлежавших жертвам, никаких фетишей, которые обычно хранят у себя такого рода преступники, чтобы удовлетворять свои вожделения вновь и вновь. Он проводил свой досуг точно так же, как большинство молодых людей его возраста: спорт, немного культурных развлечений. Иными словами, он не обладал ни одной из тех характеристик, по которым можно было бы вычислить будущего преступника: не занимался подозрительной деятельностью, не связывался с сомнительными людьми или организациями. Он даже не пытался выбрать такой род занятий — как, например, разъездная торговля, — который позволил бы ему значительно расширить свои «охотничьи угодья»…

Итак, в первый раз Андреми был оправдан — за отсутствием доказательств и благодаря мастерству адвоката. Случилось бы так, если бы его процесс состоялся уже после «дела Талько», а не двумя годами раньше, — в свете новых фактов, раскрывшихся к Лавилль-Сен-Жур (даже если очевидных параллелей между двумя этими делами не было)? Продолжал бы он и дальше безнаказанно совершать преступления, если бы не был пойман с поличным вскоре после освобождения?

Этого так никогда и не узнали. Всего по прошествии нескольких недель после выхода на свободу Пьер Андреми поддался своим наклонностям и похитил еще одну девочку. Она была спасена in extremis [16]частным детективом, которого нанял один из богатых родителей, чей сын стал предыдущей жертвой Андреми. Сейчас Бертеги вспоминал все гипотезы, которые начали циркулировать после того, как пресловутая видеозапись была разослана нескольким телекомпаниям: одни говорили, что после освобождения Андреми уверовал в свою неуязвимость и всемогущество, поэтому без колебаний пошел на еще больший риск, чем прежде; другие упоминали так называемый феномен декомпенсации после долгих лет фрустрации; третьи утверждали, что Андреми сам хотел, чтобы его остановили… чем якобы и объяснялось его последующее самоубийство. Однако после просмотра записи у Бертеги не сложилось впечатления, что Андреми испытывает хоть малейшие угрызения совести и хочет сам положить конец своим преступлениям. Его самосожжение стало еще одной из тех загадок, что часто создают некий ореол вокруг преступников, о чьих мотивах и самой личности почти ничего не известно.