Проклятый граф

В последних словах молодого человека прозвучала столь неприкрытая признательность, такая искренняя симпатия, что Роман, чье чело омрачалось все более и более по мере речи младшего брата, наконец не выдержал и, резко шагнув вперед, презрительно скривился, элегантным жестом упирая одну руку в бок и вздергивая подбородок.

– Какая горячая любовь к незваному родственничку, – насмешливо и презрительно вымолвил он, – Вот любопытно, любил ли бы ты дядюшку так же сильно, если бы узнал, как он травил нас?

Ответом виконту послужил негромкий, приглушенный смешок. Донесся он отнюдь не со стороны Людовика, а откуда-то из-за его спины, вынуждая присутствующих вновь вспомнить о нахождении здесь Альберта.

Между тем, маг, посмеявшись в кулак, опустил руку и, безуспешно пытаясь подавить улыбку, перевел взгляд на ясное небо над своей головой.

– Ну, положим, травил не только я… – весьма и весьма задумчиво промолвил он, усиленно пряча веселье в голосе.

Луи, не пожелавший обратить внимания на обожаемого дядюшку пока тот смеялся, почесал бровь и обернулся к нему. На лице его на несколько секунд отразилось непонимание.

– А?

Альберт опустил голову, бросая на протеже одновременно загадочный и красноречивый взгляд, и тот с облегчением кивнул, снова поворачиваясь к кровным родственникам.

– Ааа… ну да, было дело, – на губах юноши расцвела откровенно гадкая, очень неприятная, откровенно змеиная улыбка, – Раз или два довелось помочь дяде делать из вас заготовку для интантеров. За это благодарности я тоже ожидаю.

Эрик открыл рот, силясь выдавить что-то из себя, однако, то ли не нашел слов, то ли не нашел даже и голоса, и так и оставшись с открытым ртом, потрясенно покачал головой.

Татьяна в замке, чувствующая себя едва ли лучше молодого графа, молча созерцала нахальное и порочное лицо младшего брата блондина; Ричард, буркнув что-то о том, что и не сомневался, тоже умолк.

Роман резко сделал шаг вперед, выходя на один уровень со старшим братом и вставая рядом с ним. Глаза его пылали, губы были приоткрыты, выпуская сбивчивое и частое дыхание, – таким взбешенным юного виконта еще не доводилось видеть практически никому из присутствующих.

– Змееныш… – прошипел он, стискивая руки в кулаки.

– Благодарность, достойная дворянина, – абсолютно равнодушно отметил Людовик и, в задумчивости покрутив на пальце колечко, перевел взор на самого старшего из своих братьев, – Хотя чего еще ждать? Впрочем, быть может, вы, господин граф, скажете мне что-то более умное, м?

Эрик медленно поднял голову. В серых глазах его застыл тот же мертвенный холод, что так поразил и даже испугал Татьяну в первый день их знакомства.

– Мне нечего сказать тебе, – тихо произнес граф де Нормонд и, неожиданно выпрямившись, вытянувшись, словно струна, так же негромко, но твердо и холодно добавил, – Мой брат уже все сказал.

Людовик отшатнулся, будто от удара. На лице его, поочередно сменяя друг друга, промелькнули поражение, негодование и… разочарование, немного смешанное с грустью.

– Твой брат… – так же тихо, как и блондин, проговорил молодой маг и неожиданно криво и очень жестоко улыбнулся, – Так я и думал. Снобизм давно затмил в тебе жалкие проблески чести и совести, граф, я понимал это еще тогда… – юноша резко сделал шаг вперед и, продолжая все так же неприятно улыбаться, прищурился, – Только знаешь, я отнюдь не добрая старушка Альжбета ла Бошер из Мо, Эрик. Я не стану до конца дней своих превозносить причинившего мне зло… Не надо так удивляться, – Людовик хмыкнул, – Я знаю об этой бабуле и о той давней истории, знаю, что старуха, которой ты по дурости разнес сарай, волновала тебя сильнее, чем я! – последнее слово его совпало с неожиданным и резким жестом. Выдернув из кармана доселе скрытую в нем руку, молодой человек взметнул ее высоко вверх. В воздухе где-то на уровне его лица что-то смутно блеснуло, однако, Татьяна и Ричард, более заинтересованные словами юноши, этого не заметили.

– Какая еще Альжбета? – оборотень, отвлекшись от происходящего снаружи, перевел удивленный взгляд на стоящую рядом с ним девушку, – Первый раз слышу о такой.

Татьяна успела лишь пожать плечами, намереваясь сообщить, что и сама прежде не слышала ни о каких старушках, когда неожиданно раздавшийся очень близко за ее спиной голос хранителя памяти вынудил ее обернуться.