Проклятый Легион

Виллен замедлила шаг и остановилась. Последняя брелла шумно втянула воздух, резко вытолкнула его наружу и тяжело взлетела. Труп, которым она кормилась, принадлежал наа. Он лишь слегка разложился, но был сильно обезображен стервятниками.

— Труп может быть заминирован, — спокойно сказал Були, — или окружен минами. Вот почему ты останавливаешься, чтобы все рассмотреть.

Это был ценный урок, и Виллен постаралась его запомнить. Старший сержант переключился на рацию:

— Странник–один Страннику–семь… мне нужен рядовой.

Були слез со спины Виллен и обошел вокруг трупа. Все его тело затекло и болело, но старший сержант постарался ничем не показать этого. Никаких признаков мин–ловушек он не увидел, зато увидел помет дутов, следы волочившихся ног и пустые патронные гильзы. Все указывало на бой, а по расположению следов и гильз легионер заподозрил, что бой был односторонним.

Уисмеру пришлось бежать из впадины, в которую залег Гуннер, и он слегка запыхался.

— Да, старший сержант? Були указал на труп:

— Исследуй грунт. Не попади в тело.

Менее опытный солдат, возможно, удивился бы, почему старший сержант поручает это биотелу, когда в десяти футах стоит боец II. Но Уисмер понял. Були боялся, что новобранец совершит ошибку, и не хотел говорить этого. Ходили слухи, что старший сержант любит боргов. Вот вам и доказательство.

Уисмер поднял к плечу лазерную винтовку и выстрелил. Прерывистый голубой луч ударил в землю. Поднялся клуб пара, засветился расплавленный камень. Ничего не взорвалось, поэтому Уисмер повторил эту операцию, пока площадка вокруг тела не стала рябой от мелких черных ям.

Були подошел поближе. Он ступал в углубления, избегая нетронутой земли и, возможно, необнаруженных мин. Тепло просочилось через подошвы ботинок и согрело ноги. Труп представлял собой месиво, а эта вонь вызвала у легионера тошноту.

Виллен решила, что Були лучше других сержантов. Она знала, как и другие рядовые, что офицеры и сержанты приучены жертвовать киборгами, вместо того чтобы подставлять себя в случае опасности.

Теоретически это имело смысл. С мощной броней и вооружением киборги имели гораздо больше шансов выжить, чем биотела. Плохо одно: многие офицеры и сержанты часто игнорировали тот факт, что при повреждении конечностей, брони и сенсоров киборги испытывают боль. Боль, равную той, что чувствуют входящие в них мозги.

Специалисты сделали это нарочно, чтобы борги заботились о своих дорогостоящих телах, и как средство дисциплины. В конце концов боец II тяжело вооружен и более чем достойный противник отделению биотел, поэтому какой–то контрольный механизм был настоятельной необходимостью. По крайней мере так казалось биотелам.

Виллен вспомнила стимулятор боли, который строевой инструктор использовал в учебном лагере, и содрогнулась. Она знала, что биотелам–офицерам разрешено носить при себе этот прибор, но не видела, чтобы кто–нибудь использовал его после базового обучения. И надеялась, что никогда не увидит.

Множество крошечных черных насекомых заметив, присутствие Були, поднялись в воздух, зароились вокруг него и снова сели. Були знал, что следовало послать Виллен осмотреть труп, но хотел увидеть его собственными глазами. От того, что он увидел, а еще больше от запаха, его затошнило. Бреллы прежде всего набросились на глаза. Затем, следуя по пути наименьшего сопротивления, расковыряли дыры от пуль, чтобы вскрыть брюшную полость и попировать на внутренностях жертвы.

От одежды наа остались лишь залитые кровью лохмотья, но кое–что они рассказали. Плетеная нарукавная повязка над правым локтем указывала на принадлежность владельца к северному племени. Ничего необычного само по себе, так как члены южных племен держались ниже экватора и не осмеливались забираться на север, кроме как для войны и торговли.

Нет, значение повязки заключалось в том, что этот самый наа был членом племени, а не банды разбойников. И повязка, и церемониальные бусы, сорванные с его шеи и рассыпавшиеся по земле, вручались новопосвященному.

«Да, — решил Були, — вероятно, тело принадлежало юноше, проходящему заключительные обряды перехода в совершеннолетие и достаточно невезучему, чтобы попасться на открытом месте разбойникам».

Лицо старшего сержанта закаменело. Разбойники наа были бичом и племен, и Легиона. Они похищали женщин, крали все, что можно унести, и получали огромное удовольствие от пыток легионеров. Некоторые мучались днями или неделями, прежде чем умереть.

Були встал и всмотрелся в сгущающуюся тьму. Если бы он мог схватить бандитов и закопать их в землю, на Альгероне стало бы лучше жить. Но это будет рискованно, очень рискованно, так как след ведет прямо в каньон, а каньон — великолепное место для засады.