Проклятый металл

Нахмурившийся сотник шумно вздохнул, потом подошел к луже и глянул в воду. Ничего особенного — глубина едва ли по щиколотку, бегают водомерки, напуганный упавшей сверху тенью, замер у серого камня головастик. На фоне пронзительно-голубого неба отражение человека смотрелось темным силуэтом, и стянувший с правой руки перчатку Густав взялся за нож. Задержал дыхание, надрезал мизинец и проследил взглядом за упавшей в воду каплей.

И будто кровь сотника несла в себе саму суть холодных ветров и ночных заморозков поздней осени, лужа моментально подернулась тоненьким ледком, а отражавшееся в ней небо перестало быть безмятежно-голубым. Нет, теперь над головой сотника ползли тяжелые серые тучи. Впрочем, над головой ли? Человек в луже больше не отражался…

Задержав дыхание, Густав ступил на лед, и тот легко проломился под сапогами. Сотник с головой ушел под воду, и единственным свидетельством его исчезновения стали поднимавшиеся со дна лужи пузыри да обломки начавшего моментально подтаивать на солнце льда.

Провалившийся же в беспредельную пустоту человек почувствовал, как тепло воды сменилось могильным холодом, и обреченно задергался, но в следующий миг какая-то неведомая сила вырвала его из мертвой хватки стужи и потянула к себе. Уже мгновение спустя, взломав головой хрупкий ледок, сотник выполз из лужи на шершавые камни брусчатки. Какое-то время, судорожно откашливаясь, он лежал под лившимися с неба струями дождя, потом собрался с силами и поднялся на ноги.

— С прибытием! — поприветствовал его один из стоявших у лужи мужчин, укрывшийся от ливня под длинным плащом с глубоким капюшоном.

— Рады вас видеть, — без особой теплоты в голосе заявил второй Высший, предпочетший обойтись широкополой шляпой с обвисшими от влаги полями.

В том, что встречают его именно Высшие, сомнений у темного сотника не возникло с самого начала. Кружившая вокруг них аура потусторонней силы ощущалась почти физически. Казалось, стоит присмотреться, и станут видны призрачные серые крылья, сложенные за спиной. Да нет, бред это…

— Что надо делать? — также без особой приязни уточнил Густав и откинул с лица влажную прядь волос. Одежда сотника промокла насквозь, в сапогах хлюпала вода, но куда больше его занимали продолжавшие звучать в голове голоса обитателей пустоты. Вот только слова никак не складывались во фразы, и, раздраженно мотнув головой, Густав усилием воли заставил себя о них позабыть. — И когда?

— Вести на штурм неупокоенных.

— Когда кончится дождь.

— Мы проделали в стене пролом…

— Но первый штурм они отбили.

— Убили Нильса…

— Как? — перебил собеседников Густав. — Как это могло произойти?!

— Подстрелили. Тело до сих пор лежит на ничейной полосе.

— Это окончательная смерть? — уточнил сотник.

— Да! — обожгли его яростными взглядами Высшие. — По-другому и не бывает…

— Получается, я веду в бой неупокоенных? — задумался Густав Сирлин. — Через пролом? Там дальше баррикады, или горожане успели сложить новую стену?

— Баррикады. Баллисты не дают им высовываться. Что за баррикадами, тебя волновать не должно, это наша забота. Дойди до баррикад.

— И опасайся колоколов.

— А пока идет дождь, отдохни и переоденься…

На время дождя Густаву выделили просторный шатер. Сразу же принесли бадью с горячей водой, сухое платье и поднос с несколькими закрытыми пузатыми серебряными крышками блюдами. Немного погодя — хрустальный графин, наполненный сухим красным вином. По меркам военного времени — непозволительная роскошь. Но к еде сотник даже не прикоснулся. Пригубил вина, передал промокшую одежду ординарцу и не без колебаний залез в теплую воду. И все же расслабиться не получилось: невольно у Густава возникло опасение, что дно уйдет из-под ног, а его вновь утянет в серое ничто. Сотник поспешно выскочил из бадьи, вытершись колючим полотенцем, переоделся в сухое и приступил к трапезе.

Затянувшие небо облака начали редеть ближе к обеду, и в шатер тут же заявились Высшие. Сопровождавшие их солдаты принялись облачать Густава в тяжелые доспехи, затягивать ремни, возиться с застежками, и от их ненужной суеты у сотника еще больше испортилось настроение.

Вести в бой смертников ему было не впервой. Обычно он относился к этому как к простой работе, но сегодня… Сегодня он должен был штурмовать Кельм, а уж никак не Нильмару. Ему всего-то оставалось выбить защитников города со стен, подняться к замку на холме и вернуть старый должок. Да, именно так! Ничего личного, просто старый долг. Долг крови.

А вместо этого придется брать приступом Нильмару! Хорошо укрепленный портовый город, обороняют который не только непривычные к оружию ополченцы, но и прекрасно вымуштрованные солдаты и сошедшие с кораблей моряки. Этот люд не чета обленившимся служивым из гарнизона Кельма, эти будут стоять до конца. Защитники Нильмары вполне могут изловчиться и отправить в преисподнюю третьего сына некогда преуспевавшего ростовщика Ульриха Сирлина, и осознание этого выводило обычно спокойного Густава из себя.