Проклятый мир Содома

Когда я впервые встретила Серегина, то думала, что он прислан для того, чтобы поставить точку в моей бессмысленно длящейся жизни. Но точка, широко ухмыльнувшись, превратилась в запятую; жизнь поломойки Анастасии закончилась и началась жизнь уважаемой магини, мастера стихий воды, воздуха и льда, и как минимум пятого-шестого человека в окружении капитана Серегина. Американка Мэри называет его владельцем частной военной корпорации, но это смешно. Серегин не владелец, он и есть сама эта корпорация, царь, Бог и воинский начальник, отец родной для всех нас, единый во всех лицах. И хоть я уже взрослая женщина, но должна признать, что на роль отца Серегин подходит намного лучше моего несчастного папа; снаружи суровый, внутри добрый – он и защитит, и утешит, и научит, как делать все правильно. Серегин такой, какой есть, и тем хорош.

Но сейчас я не об этом. Сегодня мне снился странный тоскливый сон, будто я снова должна буду увидеть папа и мама, сестер, своего десятилетнего братика, и саму себя, маленькую егозу и задиру Настасью. Снова будет роковой август четырнадцатого года, снова на полях от Тильзита до Перемышля будут греметь пушки, и за веру, царя и отечество умирать русские солдаты. В Петербурге будет играть музыка, в Восточной Пруссии и Галиции безусые, только из училищ, подпоручики поведут ощетинившиеся штыками цепи на германские и австрийские пулеметы, и вместе со своими солдатами, навечно забытые, останутся там, в этих окровавленных полях. О боже, как мне теперь жалко этих юношей и их заплаканных матерей и невест, которые вдруг узнали, что самые дорогие им люди никогда уже не вернутся домой и не обнимут тех, кто их любит…

Как мне обидно за моего папа, бессильного изменить сложившуюся ситуацию, и как я зла на всех политиканов, поспешивших воспользоваться его слабостью. И в то же время мне кажется, что я снова встречусь с теми дорогими для меня людьми, которых уже успела похоронить, но они не признают меня, ибо слишком мало во мне осталось от той маленькой беззаботной Настасьи, а членство в магической пятерке изменило меня еще больше. Теперь во мне едкий, острый ум Анны Сергеевны, детское ищущее любопытство колдуна Димы, огненные эмоции сержанта Кобры и несокрушимая, как скала, сила капитана Серегина…

Да, он тоже был там, в моем сне, вместе со своим мечом и победоносным воинством; и горела земля, трещали короткими очередями пулеметы, мчались вперед, в ярости взметывая прах, под священным алым знаменем панцирные конные полки, бежали враги; и вставало над небосклоном яростное солнце нового русского рассвета. Я видела все это со стороны, как бы паря в небесах над полем битвы и, проснувшись, я не знаю, что бы все это значило. Но в одном я уверена точно – все это будет, потому что если такой мир существует, то Серегин, как бог священной русской оборонительной войны, обязательно пройдет через него огнем и мечом, и скромная женщина Анастасия будет рядом с ним.

Жаль только, что папа мало ценил таких деятельных и умных людей, как Серегин. При этом адмирал Макаров и премьер Столыпин, которым он оказал доверие и составил протекцию, погибли ужасной смертью, в то время как всякие бесполезные персоны, вроде графа Витте или большинства наших злосчастных родственничков, благополучно дожили до катастрофы семнадцатого года. Я даже не знаю, что можно будет сделать в четырнадцатом году, чтобы повернуть государственный корабль Российской империи на новый курс, но знаю, что Серегин не только попытается это сделать, но обязательно добьется в этом успеха.

Сорок третий день в мире Содома. Полдень. Заброшенный город в Высоком Лесу.

Офицер по особым поручениям лейтенант Гретхен де Мезьер.

Сегодня мне снова пришлось сходить домой, в родной мир, потому что через курьера, обслуживающего эту плутократку Мэри, до меня дошло известие, что мой папа, который в последнее время стал невероятно важной персоной, снова хочет видеть свою непутевую дочь. Судя по немногословной записке, разговор у папы ко мне сулил быть деловым и очень важным. Получив разрешение гауптмана Серегина (а то как же иначе), я через открытый портал убыла в папин городской дом в Тевтонбурге, где в последнее время образовалось нечто вроде нашего торгового представительства. Папы дома, как всегда во время моих визитов, не оказалось, но Аделин представила меня трем солидным господам, которые, по их словам, уже несколько дней справлялись о возможности встречи с моей персоной. После первых же слов нашего разговора стало ясно, что эти господа решили принять предложение переселиться в новый мир и принять участие в его освоении.

Старший из троих, Курт Вайс, промышленник и предприниматель, выбившийся из простых мастеровых, нервно разминал кожаную шапку в своих больших руках, говоря хриплым басом: