Проклятый ректор

Через какое-то время преподаватель вздрогнул, словно очнулся, и, уже почти не обращая внимания на нас, сделал движение рукой в сторону доски. Там в считанные секунды появился довольно сложный рецепт снадобья, сопровождающийся к тому же не до конца понятным мне по исполнению заклятием. К теме лекции, прочитанной Фарлагом, рецепт не имел никакого отношения. И сопровождающее заклятие тоже не совпадало с тем, что мы изучали на лекции у профессора Арта.

Однако все принялись за работу, включая преподавателя. Профессор Карр редко готовила с нами. Либо она показывала нам, как это делается, тогда мы только смотрели, либо готовили мы, а она внимательно наблюдала, чтобы мы ничего не перепутали. Профессор Блэк не обращал на нас никакого внимания.

Мне ничего не оставалось, как заняться снадобьем. К счастью, с практикой у меня всегда было лучше, чем с теорией. Мама варила снадобья сама, а не заказывала у профессионалов. Я помогала ей с самого детства, и многие знания жили в моей голове как некие аксиомы, которые я сама до конца не понимала, а просто… знала. Я не всегда могла объяснить, почему я что-то делаю, но ошибалась редко.

А вот у Алека, варившего снадобье рядом, с практикой было не очень хорошо. У Реджины шансов сделать все правильно не было вообще: она так трясла над посудой своими роскошными волосами, что наверняка в основу упал уже не один и не два. Именно поэтому я всегда собирала волосы в тугой пучок на затылке.

И все же когда я дошла до заклятия, поняла, что мне с ним не справиться. Поскольку другие студенты не стесняясь переговаривались друг с другом, я повернулась к Алеку, надеясь, что он мне поможет. И тут он взял баночку со спорами красного папоротника, которые я сама положила минутой ранее, и зачерпнул ее мерной ложкой. Мерной ложкой, в которой помещалось не менее пяти, а скорее около семи грамм! Тогда как по рецепту требовалось положить один. Споры красного папоротника были очень токсичны и могли отравить пар снадобья даже в нормальном количестве, из-за чего рекомендовалось класть их в самом конце, уже после выключения горелки. Алек горелку не выключил.

– Эй, стой-стой! – воскликнула я, метнувшись к нему. – Замри!

Алек испуганно замер с мерной ложкой в руках, глядя на меня вопросительно. Реджина и еще несколько однокурсников, занимавшихся рядом, тоже повернулись к нам.

– Горелку выключить, споры отсыпать, – я ткнула указательным пальцем сначала в направлении его стола, потом – доски.

– Действительно, Прайм, – хмыкнула Моргенштерн, глядя на него через плечо. – Фермерша дело говорит. Сейчас бы наглотался дыма и еще неделю кашлял кровью. Пришлось бы обойтись без вечеринки.

– О, где были мои глаза, – Алек положил мерную ложечку и придвинул к себе весы. – Я думал, нужна одна мера, а не один грамм. Спасибо, Тара.

– Да не за что, – отозвалась я. – С заклятием этим не поможешь?

Он честно попытался, но и сам толком не знал, как его применить. Так что в итоге снадобье не получилось ни у него, ни у меня. Ни у кого. Кроме преподавателя, конечно. Тот покачал головой и с грустью сообщил:

– Жаль… Что ж… У вас будет вторник для самостоятельных занятий. Попробуете еще раз и принесете мне результат в следующий четверг.

И на этом он просто… ушел.

– Что все это значит? – недоумению моему не было предела.

– Не обращай внимания, – отмахнулся Алек, убирая свое рабочее место. – Он у нас немного… странный. Иногда нормально, а иногда его вот так переклинит… тогда все бесполезно. Одно хорошо: ректор такие моменты как-то отслеживает, так что завтра все объяснит.

– Как-то это не очень эффективно, – пробормотала я.

– Да, наверное, – Алек улыбнулся. – Не грусти. Лучше приходи ко мне в пятницу на вечеринку.

Я почувствовала, как мои брови сами собой поползли вверх. В Орте было два вида праздников: официальные, которые отмечались всеми студентами в бальном зале, и неофициальные, которые отмечались в общих гостиных. О том, чтобы какой-то студент устраивал вечеринку, не могло быть и речи. Впрочем, у нас не было и апартаментов.

– В синем зале. В пятницу, в семь вечера. Придешь? Обе приходите, – поспешно добавил он, когда рядом со мной неожиданно оказалась Реджина, едва не взявшая меня под руку.

– Конечно, Алек, мы придем, – заверила его Реджина за нас обеих.

А я не осмелилась возразить, хотя и подозревала, что на той вечеринке мне едва ли будет весело.

Но все оказалось куда интереснее, чем я ожидала.

* * *

– Ты собралась идти в этом?

На лице Реджины отразился такой ужас, словно я надела на вечеринку к Алеку ночную рубашку, хотя я стояла перед ней в нормальном платье. В меру нарядном, в меру удобном, из простой ткани, но красивого синего оттенка, который, как говорила мама, мне очень идет.

– А что такое? – я даже не заметила, как обняла себя руками, словно пытаясь спрятать платье от ее пылающего праведным гневом взгляда.