Проклятый род. Часть 1. Люди и нелюди

Предчувствие Шептицким новых бед оказалось ненапрасным. Все началось с того, что к канцлеру явился пан Мечислав с приглашением от Вишневецкого принять участие в празднике по случаю похода на Москву. В успех затеи хозяина заманить Станислава в свой дом, чтоб разузнать о том, куда девалось послание из Рима, дворецкий мало верил, но решил не упускать благовидного предлога побывать в имении литвина. Неудачи последнего времени, в особенности поражение при нападении на Папское посольство, требовали ответных действий, вот наперсник Вишневецкого и отправился лазутчиком во вражий стан. Ушлый соглядатай был очень удивлен, когда, войдя в покои канцлера, увидел не знакомого ему тучного Воловича, а полулежащую в роскошном кресле юную красавицу.

– Канцлера нет дома, они с моим отцом по своим воинским делам уехали к Радзивиллу. Передайте князю, что мы с мужем благодарим за приглашение и непременно будем у него в гостях, – сказала чаровница.

Наслышанная о любовных похождениях предводителя польской знати, сумасбродная Еленка не сумела устоять пред искушением лицезреть его воочию.

Даже такой отпетый негодяй, как Мечислав, малость ошалел при виде эдакой дивы, а потому счел за благо поскорее удалиться. Не поскупившись на подачку, приспешник Казимира принялся расспрашивать привратника о чуде, что предстало перед ним. Получив три золотых дуката, тот стал не в меру словоохотлив. Он-то и поведал о недавней женитьбе канцлера да ее несколько скандальных обстоятельствах. От слуг-то, как известно, ничего нельзя утаить.

Когда вечером, уже в опочивальне, Елена сообщила мужу о предстоящей поездке в гости к князю Вишневецкому, Волович впервые за все время их совместной жизни нахмурился и строго вымолвил:

– Вы, княгиня, поступили очень опрометчиво, дав согласие, не посоветовавшись со мной.

Своенравная красавица презрительно скривила алые губки и, явно ища ссоры, насмешливо ответила:

– Коли вы так заняты интригами, что жену уважить некогда, я могу одна поехать.

И, не давая рта раскрыть оторопевшему от ее слов Воловичу, сердито заявила:

– Вы с отцом целыми днями где-то пропадаете, а я должна одна тут в четырех стенах сидеть. Да мне в деревне и то лучше было. Все кругом меня любили, а здесь что? Какие радости? Раз в неделю, как заморскую зверушку, на показ в Варшаву возите, на потеху старым греховодникам князьям да их женам-мегерам песни петь. Одни того гляди затащат в темный угол и не лучше вашего поступят, а другие рано или поздно все одно отравят.

Сказав это, Еленка улеглась, не раздеваясь, на самый краешек постели, и, как в день их первой встречи, отрешенно уставилась на мерцающие за окном звезды.

Здравая мысль поучить строптивую жену даже не пришла в далеко не глупую голову Станислава, уж шибко он ее любил. Из всего услышанного его более всего обеспокоила Еленкина угроза одной поехать к Вишневецкому. Зная необузданный нрав дочери отважного полковника, он не исключал такой возможности. К тому же в словах жены была немалая доля истины. В медовый месяц можно было б уделять ей побольше внимания, а не выражать свою любовь одними ночными приставаниями.

Желая объяснить по-доброму нежелание свое ехать к Казимиру, Волович сел в ногах Елены, взял в руку ее маленькую ступню, нежно перебирая украшенные розовыми ноготками пальчики, он виновато изрек:

– Не гневитесь понапрасну, только страх за вас заставляет меня отказаться от этого приглашения. Сам-то я давно ищу с ним встречи, но не на пиру, на поединке. Когда Анна умерла, а тебя еще не было, – Волович впервые упомянул в разговоре с Еленой о своей прежней жене, – уже твердо порешил вызов ему бросить, но сейчас опять сомнения одолевают, снова жить хочу, – князь немного помолчал и с горькою усмешкой добавил: – В гости к Казимиру собралась? Да ты, девочка, представить себе не можешь, какой это страшный человек. Жаль, Шептицкого здесь нет, он бы тебя быстро образумил.

Вспомнив о хорунжем, к которому немного ревновал жену, Станислав умолк.

При первых же словах повинной речи мужа Еленка приподнялась, подперев свой нежный подбородок точеною рукой, она взглянула на него огромными синими глазами, в которых было явное сочувствие и жалость. Отходчивая, как все взбалмошные люди, княгиня уже жалела, что затеяла ссору, а потому участливо спросила:

– Боишься его, да?

Вопрос был задан без подвоха, как-то само по себе, но лучше б ей его не задавать. Даже самый жалкий трус не признает своих страхов перед истинно любимой женщиной. Станислав не был трусом. Отпрянув, словно от полученной пощечины, он гордо поднял голову и спокойно, без малейшей похвальбы изрек:

– Князь Волович, сударыня, в этой жизни только одного боится – вас потерять.

Устыдившись своей не в меру разыгравшейся строптивости, Еленка потянулась к мужу.

Обняв Станислава, она ласково шепнула ему на ухо:

– Коль не хочешь, так не поедем.