Проклятый род. Часть 1. Люди и нелюди

– Я убил? – удивленно переспросил Вишневецкий и тут же смело заявил: – А хоть бы и так. Не надо только плач устраивать по мужу убиенному да волосы на себе рвать, сударыня. Сомневаюсь, что вы смертью этого мужлана, который больше вам в отцы годится, шибко опечалены. Насколько мне известно, брак сей заключен был не от большой любви, а, скорей, от безысходности, по крайней мере, с вашей стороны. Вот я и покарал насильникарастлителя невинной девушки. Кому же, как не мне, истинному рыцарю, за столь прекрасную и несчастную даму заступиться, коль даже героический отец ваш побоялся это сделать.

Казимир так легко признался в убийстве для того, чтоб запугать Елену. Мол, пусть девчонка знает, что князю Вишневецкому все нипочем – ни обвинение в умерщвлении канцлера, ни ее прославленный отец. Однако слова его возымели довольно странное действие. Как только он упомянул об изнасиловании, Еленка приподняла голову и с удивлением взглянула на свое сверху донизу разрезанное платье. Не совсем еще оправившаяся от действия отравы, она лишь теперь заметила, что лежит совершенно голой с бесстыже раскинутыми ногами. Движимая обычной женской стыдливостью, красавица прикрыла срам тонкой длиннопалою рукой, сжала бедра и окончательно утвердилась в своей догадке – князь-подлец уже успел в ней побывать.

27

Строя замыслы о женитьбе на молодой богатой вдове, Казимеж не учел лишь одного – душа, живущая в столь прекрасном теле, не может быть обычной, страх за свою жизнь и покорность судьбе были неведомы принцессе рыцарского братства. Поэтому он сильно удивился, когда в ответ на его речь обесчещенная княгиня не разразилась рыданиями и не кинулась на шею мнимому спасителю.

Брезгливо сунув под обрывки платья испачканную семенем ладонь, Елена вытянулась в струну, чуть запрокинув голову. Длинные ресницы ее сомкнутых век слегка подрагивали, а алые чувственные губы скривились в презрительной усмешке. При виде всего этого Вишневецкому сделалось не по себе, и он умолк.

А дочь отважного полковника тем временем простонапросто размышляла. В глубине души Еленка была готова изменить нелюбимому мужу, но только во имя настоящей любви. Неприкаянное сердце подсказывало, что она ее встретит, и мечта о благородном рыцаре-красавце станет явью. Но быть снова изнасилованной, да еще вот так, в дурманном сне, – это уж слишком. Станислава можно было если не простить, то хотя бы понять. Из десятка мужчин, встретивших в глухом лесу голую красавицу, может быть, один и удержался бы от соблазна силой взять ее по велению трезвого рассудка. Остальным мог помешать лишь страх перед суровым наказанием. Принявшему ее за простолюдинку, всемогущему канцлеру Литвы бояться было нечего.

– А князенька-то редкий негодяй. Прикинулся, будто никакого интереса ко мне не имеет, а сам опоил и воспользовался без лишней суеты, как жеребец стреноженной кобылой. Только что-то здесь не так, хоть он и хорохорится, дескать, мне никто не страшен, но вряд ли ради одной похоти на убийство Станислава решился бы, – с презрением подумала Еленка.

Слегка приоткрыв веки, она увидела лежащий на столе пергамент. У Воловича не было тайн от молодой жены. Пусть и не в подробностях, но принцесса рыцарского братства была посвящена в историю нападения Вишневецкого на Папского посланника.

– Да я, пожалуй, здесь и ни при чем, так, сладкая награда за победу над Станиславом в их давней войне, – догадалась новоявленная вдова.

О том, что обесчестить жену убитого врага на войне – обычное дело, дочь полковника узнала еще в детстве из пьяных разговоров друзей отца. И вот теперь пришлось ей испытать обычай этот на себе.

Желая отереть ладонь от мерзкой Казимежевой слизи, Елена провела рукой по бархатному покрывалу и ощутила холодное прикосновение стали. Осторожно, чтоб не заметил Вишневецкий, она потрогала кинжал, который тот так опрометчиво бросил на постель.

– Похоже, им подлец платье мое резал, ну а я его горло перережу, – решила отчаянная женщина, зажав в ладони рукоять нежданно обретенного оружия.

Да, не знал премудрый Казимир, над кем он надругался. Выросшая среди суровых воинов, княгиня знала еще один обычай – кровью мстить за смерть родных и товарищей.

– Каков бы ни был Волович, но он мой муж и эта тварь его убила, а теперь еще мною тешится. Никак, наложницей своей намеревается сделать. Может, даже замуж позовет, говорят, ему такое не в диковину, многих дур уже уморил. Нет, светлейший негодяй, со мной такое не пройдет. Сейчас ты разом мне за все и всех ответишь, – разгневанно подумала Елена.

Решив собственноручно покарать убийцу мужа, без помощи отца, чувственного, словно юноша, дяди Гжегожа и даже по уши влюбленного в нее Замойского – зачем губить хороших людей, княгиня начала смертельную игру с Казимежем. Для начала надо было привести Вишневецкого в бешенство и заставить напасть на себя, а уж тут-то она его встретит. Ранее ей никогда не доводилось убивать, но дочь полковника была уверена, что рука ее не дрогнет.