Проклятый род (СИ)

   Улыбнувшись, он приоткрыл глаза и покосился на Владу. Она леденила брата голубым взором, обладающим какой-то нереальной, колдовской силой. Весенний ветер осмелился тронуть пепельно-серые волосы девушки, грубо обрезанные у самых плеч. Единственная длинная прядь на левом виске была заплетена в тонкую косу. Из-за неопрятной причёски Влада напоминала взъерошенного волчонка, и этот волчонок был готов наброситься на брата без рассуждений. Они уже давно не были детьми, но...

  - Зашибу, - прошипела сестра, прежде чем прыгнуть. В её руках моментально оказался один из ножей. Такая драка всегда могла закончиться кровью, ибо никто в ней не шутил - бились только всерьёз. Не желая получить новый порез, Серко перехватил тонкую кисть, и оба покатились по травянистому склону холма. Тяжело дыша и шипя проклятия, Влада старалась вонзить нож в Серко. Ему же это доставляло немало веселья, ведь он был сильнее и не позволил бы нанести себе тяжелую рану. В этом и заключался смысл жестокой игры: Влада старалась изо всех сил, а брат ей противостоял. Дурным дело редко заканчивалось.

   Наконец Серко решил закончить ненужную схватку. Вывернув запястье взвизгнувшей Влады, он заставил её выронить нож и ударом кулака выбил дух из противницы. Согнувшись пополам, девушка жадно глотала воздух, как будто ей сломали ребро. Это была уловка: если брат решит помочь или сжалится, начнётся второй раунд с ножами. Не поддавшись на хитрость, Серко вернулся на вершину холма; в этот раз победа осталась за ним, но так бывало далеко не всегда. Если Влада крепко сердилась, то не нападала в открытую, а действовала исподтишка: выныривала из тени за братом, и тогда ему доставалась всерьёз. Щенячьи игры должны были уйти вместе с детством, но опасные забавы не прекратились. Молодые охотники прожили почти двадцать Зим, и продолжали испытывать силу друг друга: только так они могли доверять себе в трудный час.

   Немного погодя на холм вернулась и Влада. Тихо ворча, она приникла к биноклю и продолжила слежку за девочкой. Ребёнок не слышал их жаркой возни, Навьи охотники были на хорошем расстоянии от общины. Деревня стояла ниже холма, там, где полноводная река текла извилистой лентой - это станет хорошим сказом. Повзрослевшие дети принесут его отцу с матерью, и те с благодарностью выслушают каждое слово. С приходом весны новости очень ценились в их логове: о найденных общинах хотели узнать как можно скорее. Особенно радовался отец: его волновали вести о каждом найденном человечьем Тепле. Но мать лишь мрачнела, её лицо становилось серьезным, а взгляд холодел. Она расспрашивала строго и коротко, о самом главном: сколько людей в новой общине, как далеко деревня от логова и чем заняты жители. Волчица явно прикидывала, не угрожают ли роду новые чужаки? Этот страх и вечная настороженность не нравились Владе. Она была Навью - охотником, живущим по собственному укладу, верящим в силу двух душ. Когда мать учила её выслеживать человека, Влада думала, что будет нападать, забирать всё что нравится и уходить, оставляя за собой дым, руины, да остывшие трупы. Но оказалось, что её учили не нападать, а лишь защищаться. Быть такой же осторожной, как любой зверь возле человеческого Тепла; обуздать свою дикость, подчиниться желанию выжить. Даже сейчас Владу передёрнуло от суровых материнских запретов и наставлений.

   При виде беззащитной общины в голове девушки родился план. Она стала быстро нашёптывать Серко свои измышления, пока те будоражили горячее сердце.

  - Домов всего пять, частокола нет - деревня открыта. Пять домов - это пять крепких мужчин. Может, мужиков и не пять, но больше десятка уж точно не наберётся. Остальные-то - женщины, кто на сносях, а кто с детьми возится. Если стая в тридцать голов зайдёт с трёх сторон, то им не отбиться! Прижмём оседлых к реке, и делай с ними всё что захочешь: хоть в полон бери, хоть режь на месте. В деревне много еды: рыба точно имеется, раз вода рядом. Общине года два или три - они пережили Зиму, а значит, имеют запас. Река их кормит. В последний день лета мы можем...

  - В последний день лета ты никуда не пойдёшь, - бесцветным голосом ответил Серко. - Наш род уже давно не совершает набеги. Из-за отца, из-за деда, из-за Девятитравы. Наконец, из-за места, где теперь наше логово.

  Влада тяжко вздохнула, словно из её рук вырвали нечто ценное.

  - Мы уже не Навь, - с горечью сплюнула она в сторону.

  - Ну, это пустое, - сказал брат, и наконец посмотрел на общину возле реки. Из дома, за которым они наблюдали, вышла женщина, окликнула игравшую на лужайке девчонку и завела её в избу. Стоя на крыльце, мать настороженно оглядывала вершины холмов. Женщина не могла видеть Навь, но сердцем чувствовала холод угрозы. Старые охотники из Навьего племени не раз говорили, что матери порой лучше псов чуют скорый набег. Набег - это ужасная резня ради пищи и пленников, которой сейчас так не хватало Волчице.