Никто и не ушёл. Танки внешников были уничтожены танковым огнём. БМП и БТРы превратили в металлолом гаубицы. Остатки пехоты, притаившейся в «зеленке» теперь добивали быстрые группы стронгов и четыре «Ошки» с сенсами на борту. Снайперы осматривали зеленое поле в прицелы винтовок. Картиной которую они наблюдали можно было полюбоваться.
Белые цветы спиреи широкими мазками украшали гигантское полотно. Бело-зелёные кусты бузины круглыми помпончиками наполняли густые травяные лужайки. Большие кусты репейника соревновались с лопухами, лебедой и крапивой. Горящие машины на переднем плане украшали пейзаж кисти неизвестного художника. Клава сидя на башне своего, уже ставшего таким родным танка в обнимку с Ричардом напевала:
Рядом со сладкой парочкой на броне примостился и Никифор. Он что-то курил и, судя по периодически недовольному выражению лица Ричарда, когда на него попадали клубы дыма, что-то очень забористое. Солнце над головой светило сегодня особенно сильно, так что было довольно жарко. Клава даже сняла рубашку, успев вовремя поймать падающего с брони Ричарда. Жизнь казалось просто замечательной. Весь кайф только опять пытался испортить противный голос рации доносившийся из люка. Клава попросила наводчика Джона её выключить и пение продолжилось. Помимо Никифора к концерту подключались все новые и новые стронги.
Клава в порыве чувств стянула с Ричарда маску, расцеловала в засос и дала выпить живчика. После того как её новый друг прокашлялся пение продолжилось.