Проклятый трон

– Ты бы себя видел, тоже бы улетел, – отрезала она. – Вот демон, а в чем это у меня волосы? В крови? Не отмыть никак. Демьян, а что же все-таки вчера было? – Снова раздался звук, как будто из бутылки выдавливали шампунь. – Вот гадость, щиплет. – Она зашипела. – Я как начинаю думать, у меня голова болит.

– Не думай, Полина, – сказал Бермонт с беспокойством, – потом. Скоро должна твоя сестра приехать, если она уже не тут. И хотелось бы, чтобы вы поговорили, а начнешь переживать – обернешься. Ты ведь сама все расскажешь, Пол?

– Угу, – ответила она угрюмо. – Вася приедет, да?

– Ее величество Василина-Иоанна, – подтвердил он со смешком.

– Кстати, – Полли словно что-то вспомнила, – Демьян, а что с Ангелиной? Почему не она на троне?

– Я был на коронации, – осторожно произнес Бермонт, – и корона выбрала Василину. А остальное тебе сестра расскажет, ладно?

– Вот это да… жаль, что я не видела, – протянула принцесса; судя по звукам, она ожесточенно терла себя мочалкой. Демьян вдруг пожалел, что остался в ванной. Какая бы выдержка у него ни была, но знать, что она там, за стеклом, и слушать все это, а самое главное, представлять и не рваться туда, к ней, было очень трудно. Он не выдержал, глянул в зеркало на ее силуэт за матовым пластиком, сжал кулаки. Полина что-то говорила, и Бермонт заставил себя прислушаться. Да, поболтать она всегда любила.

– Я так удивилась, что здесь уже зима. У нас еще месяц снега точно не будет, – рассуждала принцесса. – А когда он у вас выпал?

– Вчера, – откликнулся Демьян.

– Вчера? – произнесла она странным голосом, со скрипом скользнула руками по пластику, согнулась, и он бросился к ней, распахнул двери душа.

Под льющейся водой мотала головой маленькая медведица, совершенно мокрая и обиженная. Заревела, боднула его лбом, и он, вздохнув, выключил душ, взял большое полотенце и стал ее вытирать.

* * *

Стрелковский тоже поднялся рано. Набрал по телефону Тандаджи и кратко обрисовал ему ситуацию. Начальник в тишине, прерываемой каким-то женским бормотанием, выслушал его и приказал ждать – сейчас он сообщит о том, что принцесса нашлась, ее величеству, и она обязательно захочет нанести визит.

– Надо, что ли, Бермонту от Управления орден выписать, – сказал Майло на прощание с сарказмом, – ведь он спас не только принцессу, но и нас двоих от гнева королевы. – Помолчал и добавил: – Хотя насчет себя я не уверен.

Завтрак прошел в одиночестве – беспокоить Бермонта в такую рань Стрелковский не решился, а специально приставленный к полковнику в помощь сотрудник охраны сообщил, что маленькая медведица тоже еще спит и обратного оборота не было. И напарница Игоря, капитан Дробжек, жива, над ней всю ночь работали врачи и виталисты. И что он, охранник, готов проводить полковника куда он пожелает, так как его величество распорядился всячески угождать гостю.

От экскурсии по замку Игорь отказался, и молодой берман откланялся, сообщив, что будет ждать за дверью.

Стрелковский допил кофе. На душе было пусто и вязко, и все ощущения казались какими-то приглушенными, будто он находился за толстым слоем стекла.

Ему отзвонился Тандаджи, сообщил, что визит задерживается – проблемы с придворным магом – и что пара часов свободного времени у Игоря есть. Полковник встряхнулся, вышел и попросил отвезти его к Люджине, в королевскую лечебницу.

Лечебница располагалась в городе, в отдельном здании недалеко от замка, и дойти туда можно было пешком минут за пятнадцать, но его со всем уважением отговорили, усадили в машину и доставили прямо на место. Строгий и уставший хирург в паре с главным виталистом приняли полковника вежливо, подробно рассказав о состоянии напарницы, стараясь заменять медицинские термины на доступные обывателю.

Семнадцать переломов, кровоизлияния во внутренние органы, тяжелое сотрясение мозга, надорванная селезенка, баротравма, обширный ушиб буквально всего тела. Игорь слушал и сжимал зубы, и даже заверения, что жизни северянки больше ничего не угрожает, не успокоили его. Он помнил, с какой силой врезалась в Люджину смертоносная волна, и внутри все болело – так сдавили грудь чувство вины и жалость.

– Главное, что позвоночник цел и череп, – успокаивал его врач, – а остальное сшили, сложили, виталисты поправили, закрепили. Отеки уходят, сейчас пострадавшая спит и спать будет долго. Проснется – можно решать с транспортировкой, если захотите. Но я бы рекомендовал оставить здесь, у нас очень сильное отделение виталистов, на ноги поставят.

– Можно навестить ее? – спросил Игорь Иванович, и врач покачал головой, но потом посмотрел на него и со вздохом согласился.

– Там сейчас работает тройка виталистов, поэтому только из-за стекла, – предупредил он. – Отвлекать нельзя, уж извините.

– Это вы извините, – сказал Игорь с неловкостью. Ему было неудобно – хирург был очевидно вымотан. Но очень важным оказалось увидеть, что Люджина жива.

Капитан лежала в большой палате за огромным окном в стене, и у стекла в узком, тускло освещенном коридоре стояли несколько молодых людей в белых халатах, что-то записывали, тихо обсуждали.