Проклятый волшебник

— Когда? — подошел Александр. — И где он?

— Вчера днем и вечером. Они тут бродили, потом куда-то исчезли, потом вечером снова пришли. Гуляли, я видел. Потом, наверно, к ней пошли.

— Она здесь живет, она говорила...

— Да. Док ее отпустит, наверно, еще не скоро.

— А что с ней, вообще? Что-то серьезное?

— Потом к ней пошли? — перебил Александр. — Вечером?

— Ну да, — улыбнулся садовник снова. — А почему нет? По-моему, они очень друг другу подходят. Я просто обрадовался, когда увидел, что у нее такие гости. Ее вчера на весь день как подменили. Так ходит с утра до вечера мертвая, глаза мокрые. А вчера смотрю — она еще улыбаться умеет. А в чем дело?

— Так это мы хотели спросить, в чем дело. Она давно здесь? Что вообще с ней такое? Мы ее только что видели, у озера...

— Заплаканная, — перебил Александр. — Я думал, может быть, он ей там что-то устроил... Такое.

— Не знаю, — садовник покачал головой. — Я бы так про него не подумал. Я же говорю, они так друг другу подходят. Как-то внутренне. Ну, вы меня понимаете... В смысле, что ничего такого тут не устроишь.

— Она вообще какая-то необыкновенная, — кивнула Валерия. — Мы так за него обрадовались. А вчера с утра как пропал, так и нет до сих пор. А ему улетать через... Через три часа уже.

— А она, значит, опять плачет? — садовник покачал головой. — Что-то у доктора не получилось, на этот раз... Что-то не получилось.

— А что с ней вообще такое? — Валерия снова схватила его за руку. — Нам-то вы должны рассказать! Вы ведь знаете!

Садовник помолчал.

— Ничего особенного я не знаю.

— Вы что-то видели!

— Видеть видел. В общем, я расскажу... Расскажу. А вы думайте сами, — он помолчал. — Дело было три месяца назад. Тоже вечером, тоже гроза собиралась, в этом году первая. У дока времени сейчас вообще нет, носится на своем фургоне как сумасшедший... В общем, прилетает вечером, выскакивает из машины. Я его, как обычно, встречаю, смотрю — весь белый. Я у него давно, таким ни разу не видел. Он вообще каменный... Ну, это понятно, заниматься такими вещами, — садовник повертел ладонью, — сначала нужны нервы, потом уже остальное... В общем, выскакивает из машины, сразу — готовь «третий».

— Третий?

— Бокс, операционная... Я в третий. Это там, — садовник махнул за коттедж, — отсюда не видно, в саду. Забегаю, включаю все наше железо. Все пищит, сверкает, мигает, ну и так далее. Время десятый час. Душно. Гроза начинается.

— Ну?!

— В общем, включаю, прохожу мимо стола... За стеклом, конечно, — он туда никого не пускает.

— Он что, сам все делает? — спросил Александр заинтригованно. — Вообще?

— Я никого не видел. Здесь, кроме меня, еще только уборщица — всё. И больные, как эта. Он кое-кого оставляет, но редко. И не так надолго. В общем, прохожу, смотрю — на столе девчонка. Как он ее нес — на полу крови! Я подумал — вытекла вся, честное слово. Лежит под углом, не видно... Но видно — он ее, надо думать, колесом наискось, от ноги до плеча. Места живого нет. Я такого не видел, — садовник закрыл глаза и потер лоб. — Никогда не забуду... Жижа, месиво, кровь, мясо, кости торчат. На правом плече все нормально... Платье почти не запачкалось. И нога, левая, ниже колена.

Он замолчал.

— В общем, я тогда еще подумал — справится? Он-то волшебник, настоящий волшебник, но чудес все-таки не бывает. Ведь все раздавил! Все! Вы просто не видели! Ну, я ушел. Убежал даже. Я вообще рядом живу, в городе, — садовник махнул рукой, — но и здесь постоянно ночую. Свет у него там горел всю ночь, это понятно. Утром вообще никого. Самого нет. Возвращается через день. Я сразу — ну что там с девчонкой? Мне ее жалко просто ужасно, такая красивая, да и умница, видно ведь. Док мне спокойно так — через неделю будет гулять. Я ушел, а сам в шоке.

Он замолчал и перевел дух.

— И через неделю? — Валерия дернула за рукав.

— Через неделю вижу — сидит там в саду. Там у нас домики для больных. Сидит себе, как живая! Как ничего не было! Хотел подойти, но это просто ужас, сил не нашлось... Кивнул просто, издалека. Она улыбнулась... Как живая, честное слово.

— Через неделю? — удивился Александр. — Ну и ну!..

— Через неделю. У дока либо через неделю на ногах, либо в могиле. Если он лечит, то так. Если вообще что-то делает.

— Слушайте! — голос Валерии задрожал. — Получается — правда, что про него говорят?! Он тут правда покойников оживляет?!

— Можно сказать, — садовник огляделся и помолчал. — Док у военных завязан в таких делах, что... Даже не знаю.

— И программа эта космическая?

— Я про эти дела мало что знаю, в деталях. Да в деталях и никто не знает, — садовник заулыбался. — Но, в общем, и это никому не секрет, он занимается какой-то регенерацией. Кости, нервы, мускулы, все такое. И, как видно, опередил всех лет на пятьсот. Вот так вот у него все получается. Видел своими глазами... Но вот такого, как с этой, — он кивнул в сумерки сада, — такого не видел. И может быть, не увижу.

— Бедная девочка, — прошептала Валерия. — А я ее обнять хотела! У нее там болит все, наверно...