Прокол (сборник)

— Я не курю. Не пью кофе литрами. Для зарядки отжимаюсь от пола, приседаю, подтягиваюсь на дверном косяке. Да, да! Такая вот небольшая гимнастика. И держу в столе эспандер: попутная зарядка, где угодно — в комнате отдыха, на рабочем месте. А по вечерам и в мяч играю, и в тренажерку заглядываю… Прочность-то деревенская — опасаться нет основания.

* * *

Опасаясь за прочность основания, ты переносишь меня на кожаный диван. Мирное соглашение нас настигает уже там. Правда, односторонне твое, как ты и грозил. Мое умиротворение в этот раз минует: вообще денек выдался напряженный, да еще дверь дергают, будто не знают, что у меня обеденный перерыв!

— Псих, ты разорвал мой чулок! — я шепчу, приводя в порядок свой растрепанный гардероб.

— Прости, у каждого свои недостатки, — к тебе прилипла эта культовая кинофраза.

— Теперь иной дурак подумает, что мы в обеденное время трашемся!

— А как иначе! — ты потешаешься. — Те, кто на работе дымят и кофе сосут, чулок не рвут!

— Те, кто лишь дым и кофе сосут, чулок вообще не носют! — огрызаюсь я.

— А мой секспандер — может себе позволить! Сосать и рвать. При попутной зарядке, где угодно — в комнате отдыха, на рабочем месте…

И мы оба давимся от смеха.

* * *

Его правильность давит на скрытого во мне чертенка. Кэнди, мушки, пить хоккей… Не человек ли все-таки скрывается за одержимым тружеником? И эти акты… Будь я мужчиной, призвал ли б он именно эту сферу искусства?

— Как вы поступаете, когда руководство дает задание, которое, на ваш личный взгляд, противоречит корпоративным интересам? Скажем, вы могли бы предложить лучшее решение, но нет времени что-то доказывать…

— Я не теряюсь. Способен принять самостоятельное и правильное решение и не помню случая, чтобы такое оценили отрицательно, если результат положителен. Победителей не судят.

— Никогда не теряетесь?

— Нет! У меня хорошая реакция, — он смотрит на меня с чуть ли не вызывающей улыбкой.

— Вы сказали, держите эспандер для разрядки… А как насчет секса в обеденный перерыв?

Мое лицо невозмутимо. Смотрю ему прямо в глаза.

Кажется, он все-таки слегка краснеет. Если сейчас же не заговорит, мне придется рассмеяться, дабы не покраснеть самой.

— Простите… — это уже не прежний корректно-самоуверенный тон.

— Пожалуйста, не теряйтесь! — я пользуюсь случаем, чтобы улыбнуться.

— Знаете, я как-то не задумывался… Видите ли, — он ощупывает самый безымянный палец правой руки, — я женат, освященными брачными узами связан, даже кольцо никогда не снимаю, разве что в тренажерке. Но, конечно…

* * *

Но, конечно, я осталась заряженной. Не беда! Вечером противотрудогольный курс, освященный брачными узами, завершу уже на семейном ложе. Как и подобает моему социальному и гражданскому статусу.

— А почему у вас нет кольца на пальце? — я придираюсь наконец. — Разве вы не были женаты?

— Э-э… Вчера в тренажерке забыл. В надежном месте, не пропадет!

— В тренажерке… Ах так их нынче зовут?

— Нет уж! Ни с какими «ими» в чужих залах я не вожусь: у моей… тренажерши… свой именной… дворец спорта!

Ты никак не прекратишь паясничать. Мол, с первого визита в эксклюзивный кабинет начальницы ясно, что его основное назначение — отрицательная калорийность обеденных перерывов в личных и корпоративных интересах.

* * *

— …но, конечно, я…

— Спасибо! — я прерываю. — Вы отлично не теряетесь!