Прокол (сборник)

Признаться, я ненадолго замечтался. Ты что-то рассказывала про эти годы на родине, а кое-что и о себе. Я понял, что ты не замужем, детей у тебя нет, а также нет никого на свете, от кого бы ты их хотела иметь. По правде говоря, на этом и кончается мой интерес к твоим похождениям. С родителями ты порвала любые отношения, брата ненавидишь, как и он тебя, да и домой тебя не тянет. И не ждут тебя там. Все — тютелька в тютельку — совпадает с моими предположениями. Ха! И я одинок на этом свете, и я никому не нужен, и я без особой радости возвращаюсь в свой пустынный дом.

Сегодня, однако, иначе.

Сегодня в доме особое сияние. Теплое.

Сегодня я верю, что мы останемся вместе.

* * *

Так началось с кота. И покатилось. С кошкой. Лет десять спустя.

Стерилизация, невыпускание на улицу и другого рода пытки животного, в отличие от мгновенного уничтожения, были для меня неприемлемыми. Навек не забуду тетю, утопившую котят. Свою тетю. Пару часов назад бросила чулок с крошечными глупышками в бочку. Вечером, мол, вытащу и закопаю. Она даже не знала, КАК ДОЛГО котятам задыхаться под водою. А посмотреть боялась. Весь ее имидж выражал, до чего ж НЕПРИЯТНАЯ работенка выпала на ее долю и до чего ж ЕЙ тяжело.

Для меня ее котята тонули долгие дни. И ночи. И года. Выпяленные глаза и вывалившиеся языки мелькали перед глазами во сне и наяву. И посреди всего этого мешался кот — по горло в дегте, порой беспомощный и одинокий под звездным небом, порой отчаянно стонущий под знойным солнцем, не в силах отогнать муху с лица или помочиться в тугой массе дегтя.

И я не знаю, КАК ДОЛГО… Проходили мы с ребятами мимо того места недельку спустя. Остов кота сох на солнце. Кто-то воскликнул: «Глянь! Черви яйца сгрызли!» Мы хохотали.

Котят я не топил. И презирал людей, для которых все кончалось моментом, когда зверек исчезает под водой. Для него ведь все только начиналось…

Я убивал крошечных созданий молотом. Плюх — и вместо головы кашица. Тут оно было — тут его нет. Кровь, мозги, страшное зрелище. Вот для меня начинается, а для него все уже позади!

Я убивал не только своих котят. И другие охотно отдавали мне своих утопить. Ой, знали б они, как я их «топил»…

Если везло, мальчишек отдавал друзьям. Труднее всего было выбрать, КОТОРОГО не убивать. Обычно я выбирал самого красивого. Какой-то внутренний голос заступался за хилейших, но я не поддавался ему. Ведь и красивый НЕ ВИНОВАТ, что родился красивым.

А кошечек я прихлопнул всех. Чтобы никто никогда их не стерилизовал, не держал взаперти и не топил их детей.

* * *

Показываю диапозитивы. Лишь отборные, как всегда. Больше тридцати за весь вечер показывать не стану. Только те, которые действительно того стоят. Мои комментарии заставляют тебя кататься со смеху, как раньше. Слушая этот смех, у меня надламывается голос.

Нет! Плакать не буду. Последний раз я плакал в четырнадцать лет.

Рассказываю истории из своей жизни на чужбине. Некоторые даже впервые слышу. Ты пьешь джин с тоником. Твои глаза блестят все ярче. Смех наполняет маленькую комнату, и зубы сверкают никелем словно решетка радиатора моей фуры. Подобно шнуркам сплетаются наши взоры в минуты молчания, и твоя грудь вздымается чаще.