Проконсул Кавказа (Генерал Ермолов)

Барклай-де-Толли, слышавший эти слова, даже не повернул в сторону цесаревича головы. С тем же невозмутимым, даже, как показалось Ермолову, брезгливым хладнокровием отдавал он слова команды, равнодушный к проносящейся мимо него смерти.

На правом берегу Днепра толпы несчастных смолян, рассыпавшихся по полю, в ужасе глядели, как догорает их город, как обращаются в прах их жилища и гибнет достояние. На гребне высоты стояли генералы и офицеры, и их лица, обращенные к Смоленску, страшно были освещены пожаром. Никто не мог отвести глаз от огромного костра. Блеск ослепительного пожара проникал даже сквозь закрытые веки. Крики детей, рыдания женщин надрывали душу.

«Не видел я прежде опустошения земли собственной, не видел пылающих городов Родины моей, – прошептал генерал, чувствуя, как и у него подступают слезы. – Первый раз в жизни коснулся ушей моих стон соотчичей! Первый раз раскрылись глаза на ужас бедственного положения их! Великодушие всегда почитал я даром божества. Но теперь едва ли я ему дал бы место прежде отмщения!..»

5

Ночью Барклай созвал совет.

Багратион предлагал еще один день продолжать оборону города, а затем переправиться за Днепр и атаковать неприятеля. Генерал-квартирмейстер Толь со своей стороны заявил, что у него готова уже диспозиция наступления.

– Какая же? – бесстрастно осведомился Барклай.

Толь отвечал, что надобно атаковать двумя колоннами из города.

Ермолов высоко ценил Карла Федоровича Толя за его замечательные способности и большие знания, почерпнутые еще в годы учебы в одном из кадетских корпусов, которыми командовал уже тогда покровительствовавший ему Михаил Илларионович Кутузов. Однако Толь был еще молод, малоопытен и нередко допускал довольно значительные ошибки.

– В городе весьма мало ворот, и они с поворотами в башнях, – возразил Толю Ермолов. – Большое число войск скоро пройти их не сможет. А как они устроятся потом в боевой порядок? Впереди нет свободного пространства, и батареи неприятеля придвинуты весьма близко к стене. А скоро ли приспеет необходимая для атаки артиллерия? Да и как войска собрать без замешательства в тесных улицах, среди развалин?

– Признаю замечания основательными, – отозвался военный министр. – Какие предложения будут у господ генералов?

Большинство говоривших не согласились с мнением Багратиона, который намеревался перейти Днепр выше города и ударить в правый фланг Наполеона.

– Уж если необходимо атаковать, – рассуждал Ермолов, – то куда удобнее перейти реку у самого города, с правой его стороны, устроив мосты под защитой батарей правого фланга крепости. Предместье тут еще не оставлено нами, и против него действует всего одна неприятельская батарея. К ней – удобный путь обширными садами. В случае же отступления можно занять монастыри и церкви в предместье и не допустить натиска французов на мосты.

Александр Иванович Кутайсов от имени корпусных командиров предложил еще один день продолжить защиту города. Ермолов поддержал его.

– Защищать, чтобы затем атаковать? – спросил Барклай.

– Нет, чтобы потом отступить, собрав силы, – отвечал Кутайсов.

Позднее Ермолов понял неправоту своего мнения: удерживать разрушенный город было совершенно бесполезно. Но так велика была жажда отмщения и ярость против жестокого завоевателя, что и он поддался общему порыву – не отступать!

Барклай-де-Толли молчал.

Он знал, что сдачей Смоленска окончательно уронит в глазах государя свою репутацию главнокомандующего и даст многочисленной враждебной партии право добиться его отставки. Но он не видел иного выхода, кроме отвода войск далее на восток.

Наконец военный министр медленно проговорил:

– Приказываю сей же ночью оставить Смоленск.

6

Распорядившись о порядке отхода 1-й армии, Барклай и Ермолов ночевали в арьергарде близ самого города.

От Смоленска Московская дорога тянется несколько верст вдоль правого берега Днепра, затем идет на восток через Лубино, Бредихино и перед Соловьевом вновь переходит через Днепр, к Дорогобужу. По ней уже сутки отступала 2-я армия, приближавшаяся к Соловьевой переправе. Для охраны Московской дороги Багратион оставил в четырех верстах от Смоленска сильный арьергард под командой племянника Суворова князя Горчакова. Ему было дано приказание отходить за 2-й армией.

Между тем вся 1-я армия еще занимала позиции на пореченской дороге, верстах в трех к северу от Смоленска. Барклай не пошел тотчас по прямому пути, ведущему на Москву, так как Наполеон мог артиллерийским огнем с левого берега нанести войскам сильный урон. Однако, когда после полудня замечено было движение французов вверх по Днепру, положение сделалось опасным: теперь, наведя переправу, Наполеон мог легко прервать сообщение обеих русских армий.