Прокурор

Однажды, когда Галина Еремеевна и Захар Петрович сидели на кухне, Володя торжественно вошел с Калиостро на плече. И птица, раскрыв свой крепкий клюв, вдруг раскатисто произнесла: "Захар-р-р... Захар-р".

Научить ворону произносить отчество отца Володя не успел. Калиостро, которого, видимо, сманили сородичи, исчез.

Потом ученики Галины Еремеевны уверяли, что видели как-то в осеннем городском парке стаю ворон, одна из которых кричала: "Захар-р-р".

Зверушек и птиц, выздоровевших полностью, выпускали на волю: Галина Еремеевна считала, что держать в неволе животных не следует. А если бывшие их пациенты оставались калеками и не могли самостоятельно жить на свободе, их оставляли в клетках, которые сооружали члены кружка "Белый Бим".

И вот теперь принесли журавля...

- Нужна срочная операция, - сказала Галина Еремеевна после тщательного осмотра птицы.

Она позвонила ветеринару, который всегда выручал в подобных случаях. Но его не оказалось в городе.

- Ну что ж, придется самим, - решила Измайлова. - Володя, сбегай к Межерицким. Если Борис Матвеевич дома, попроси зайти.

Когда пришел Межерицкий, был устроен "консилиум".

- Открытый перелом. Гангрена, - сказала Галина Еремеевна.

- Похоже на то, - согласился Борис Матвеевич. - Уж не хочешь ли ты... - начал было он.

- Хочу, - решительно перебила его Измайлова. - Если мы сейчас же не ампутируем ногу, птица умрет.

- Но ведь я не хирург, а психиатр, - взмолился Межерицкий. - И не птичий, а человечий...

- Все равно не отвертишься, - усмехнулся Захар Петрович. Соглашайся... А я буду ассистировать.

- Ну и ну, - покачал головой сосед. - Расскажу в больнице - засмеют. Главный врач психоневрологического диспансера оперировал цаплю...

- Журавля, - поправил Володя. - Дядя Боря, если что нужно принести от вас, я сбегаю, - предложил он.

- Да, с вашей семейкой не сладишь, - со вздохом произнес Межерицкий. - Один - за всех, и все - за одного... Ладно, будем резать. Стерилизатор есть? - спросил он у Измайловой.

- Есть, конечно. И скальпель.

- Хорошо. А какую анестезию?

Галина Еремеевна развела руками.

- У меня дома только новокаин, - серьезно сказал Межерицкий. - Что ж, обойдемся им. И бог, как говорится, в помощь...

"Операционную" устроили на кухне. В спасении птицы приняли участие все. Межерицкий оперировал, Галина Еремеевна подавала инструмент и салфетки, сделанные из бинта. Володя и Захар Петрович держали журавля.

Когда на месте лапы у птицы осталась культя, тщательно обработанная и забинтованная, Борис Матвеевич вытер вспотевший лоб.

- Как же он, сердечный, будет теперь ходить, стоять? - спросил он.

- Что-нибудь придумаем, - откликнулся Володя. - Сделаем протез, верно, папа?

- Сначала пусть заживет, - сказала Галина Еремеевна. - А насчет протеза - идея.

Володя устроил в своей комнате из старой одежды удобное гнездо, где птица тут же и уснула.

* * *

В среду, промучившись весь день, следователь Глаголев все-таки решился зайти к Измайлову, чтобы поговорить о деле с этим злополучным чемоданом. Повод был. Евгений Родионович закончил производством одно дело - о хищении в гастрономе. Надо было утвердить обвинительное заключение.

С этого дела Глаголев и начал.

Измайлов углубился в чтение обвинительного заключения. И, по мере того как знакомился, все больше хмурился.

- Я думаю, все ясно, - бодрым голосом сказал следователь.

Прокурор отложил бумагу и попросил само "дело". Глаголев подал ему папку, присовокупив:

- Обвиняемый сознался... Все подтверждено материалами следствия.

Измайлов, внимательно ознакомившись с показаниями обвиняемого, вздохнул:

- Евгений Родионович, неужели вы сами не были в таком возрасте?

- Но ведь это чистое хищение?

- Хищение хищению рознь... Ну что этот парнишка стащил?

- Полтора килограмма конфет "Каракум" и шоколадный набор "Весна" с витрины. Правда, коробка оказалась с муляжом. Ошибка, так сказать, в объекте...

- Ну да, вместо шоколада в золотых бумажках, наверное, деревяшки завернуты?

- Кусочки поролона, - буркнул Глаголев.

Измайлов закрыл папку, положил сверху обвинительное заключение и отдал следователю.

- Вот что, Евгений Родионович, я считаю, что дело надо прекратить, а материалы передать в комиссию по делам несовершеннолетних.

- Но как же так? Проникнуть в магазин... Все заранее обдумано... А если бы он в ювелирный так?

- Тогда бы и разговор был другой. - Прокурор улыбнулся и, видя недовольное лицо следователя, добавил: - Я не говорю, что за это надо гладить по голове. Но... Искалечить жизнь легко, а вот исправить - ох как трудно... Что у них в семье?

- Неважно... Мать пьет...

- Вот видите, парню и так несладко живется, да еще мы его подтолкнем... Я вижу, вы со мной не согласны?

- А как же борьба с детской преступностью? А приказ прокурора области на этот счет?

- Приказы, Евгений Родионович, тоже надо уметь читать...

- Хорошо. Я завтра же передам материалы в комиссию по делам несовершеннолетних.

- Вы никогда в детстве не лазили в чужой сад?

- Я коренной москвич, Захар Петрович. Родился на Маросейке. Улица Богдана Хмельницкого теперь. Какие там сады...