Прокурор

- Давайте подождем результатов экспертизы. Чтобы наверняка. Ну а уж если подтвердится, что в Шебеко стреляли из карабина Анегина... - Владимир Харитонович развел руками.

- Хорошо, - согласился Ермаков.

- А Гранской пока ни слова, - попросил помощник областного прокурора.

* * *

У Виктора Берестова выдался жаркий день. С утра повез режиссера и оператора в "Зеленый берег" - отснять последние кадры для передачи. Баринова настояла на том, чтобы показали Крутоярова и его образцовое хозяйство. Ассистент Лядова перепутал кассеты, и пришлось мотаться с ним в город и обратно. Затем надо было отвозить теледеятелей после съемок в Южноморск. Так что заскочил Виктор на фабрику лишь после обеденного перерыва. Зашел к директору - не будет ли каких распоряжений.

У Фадея Борисовича сидел Боржанский. Заремба нервно прохаживался из угла в угол.

- Как некстати пришли на фабрику работники ОБХСС! - сокрушался он.

- А когда они были кстати? - пошутил главный художник.

- Черт, телевизионщики еще здесь...

- Не волнуйтесь, - вмешался Виктор, - на фабрике у них нет больше дел. Осталось только посадить в поезд...

- А перед этим - прощальный ужин в ресторане, - улыбнулся Герман Васильевич. - Для закрепления, так сказать, хороших впечатлений...

- Да-да-да, - с облегчением произнес директор. - Я даже подготовил небольшую речь.

- Тост, - поправил главный художник, не переставая улыбаться.

- Послушай, Виктор, - вдруг обратился Заремба к Берестову, - ты, кажется, еще не обращался в дирекцию за материальной помощью?

- Так ведь работаю всего ничего! - удивился Берестов. - Да и не нуждаюсь...

- Это не имеет значения, - бросил Боржанский. - Твое дело - написать заявление.

- В связи с семейными обстоятельствами. - Заремба пододвинул шоферу чистый лист бумаги и авторучку. - Конечно, это не совсем по закону, смущенно оправдывался Фадей Борисович, - но надо же как-то оплатить банкет. Иначе через бухгалтерию не проведешь... Слава богу - недорого обошлось.

- А кому отдать деньги? - уразумел наконец Берестов, что к чему, хотя прекрасно понимал, что на банкет будет истрачено куда больше, чем ему причиталось.

- Нам, - сказал Боржанский.

Заявление Заремба оставил у себя и отпустил шофера.

Берестов отправился в дом отдыха. За Бариновой. В последний раз. Она уезжала со съемочной группой.

Журналистка всю дорогу была задумчива.

- Ну как, получится передача? - спросил Виктор.

Флора махнула рукой. Было видно, что она недовольна. Лезть с расспросами Виктор не стал. Баринова сама перевела разговор на Надю и Павлинку, просила передать привет.

- На свадьбу обещали, - напомнил Берестов.

- Приеду! - заверила Флора. - Обязательно дайте знать.

- На деревню дедушке? - усмехнулся Виктор.

- Ах да, простите, - виновато спохватилась Баринова и, вырвав из блокнота листок, написала свой адрес.

- Теперь порядок, - сказал шофер, пряча бумажку в карман.

Оставив журналистку в гостинице, он помчался на фабрику. Не терпелось узнать, чем кончился визит работников ОБХСС.

Только он поставил машину у административного здания, подошел Боржанский.

- Жми в бухгалтерию, - приказал он.

- Ну как? - не удержался шофер.

- Затем к Анегигну, - словно не слыша вопроса, сказал Герман Васильевич.

"Помощь", выделенная Берестову, равнялась пятидесяти рублям.

Когда он заглянул в СЭЦ, Евгений Иванович встретил Виктора с нескрываемой радостью.

- Все в ажуре! - сообщил он. - Ушли ни с чем. Еще и извинялись. Евгений Иванович довольно потер руки.

- Видите, значит, Мурадян...

- Т-с-с! - приложил палец к губам начальник СЭЦа. - Без фамилий.

Берестов положил на стол деньги, полученные в бухгалтерии.

- Что это? - удивился Анегин.

- На банкет телевизионщикам.

Евгений Иванович расхохотался.

- Ну, Витюня, ты даешь! Сколько тут?

- Пятьдесят.

- А банкет обойдется раз в пять дороже! - Анегин достал солидную пачку десятирублевок, приложил к деньгам на столе и пододвинул к Виктору: - Это тебе за... В общем, сам знаешь...

- Для чего тогда весь этот цирк? - недовольно пробурчал Берестов, загребая деньги. - Заявление, помощь...

Евгений Иванович откинулся на спинку стула.

- Герман трус, - презрительно процедил он. - Боится всего патологически.

- Глаз у него поэтому дергается, да? - поинтересовался Виктор.

- Хрен его знает! - в сердцах произнес Анегин. - Может, от психа. Как-то признался, что тик его еще в детстве мучил. И прозвище у него было - Моргунчик... В общем, псих и трус. Устраивает спектакли даже перед Племяшем...

- А почему нашего директора так прозвали?

- Говорят, Капочкин дядя в Москве занимал в свое время большой пост. В плановом отделе какого-то министерства. Ну и не давал Фадею Борисовичу тонуть. Завалит Заремба очередное вверенное ему производство - тут же звонок. Переводят на новое. Короче, опекал Фадея Борисовича по-родственному. Так и пошло: Племяш да Племяш...

Шофер понимающе кивнул, помолчал, потом преданно спросил:

- Пойду, или будут поручения?

- Будут, - серьезно сказал Анегин и, наклонившись почти к самому уху Виктора, шепнул: - Герман хочет встретиться с Мурадяном.

- Понял, - откликнулся Берестов.

А Евгений Иванович уже громче продолжал: