Прокурор

- У меня не было выхода, - глухо произнес Олесь Максимович. - Никто бы не поверил... Но я не убивал!

- Кого?

- Германа. Двоюродного брата! - воскликнул Боржанский.

Видя, что ему надо успокоиться и сосредоточиться, Владимир Харитонович дал Боржанскому бумагу, ручку и попросил изложить свои показания письменно.

Тот долго сидел за столом, отрешенно смотрел в окно. Затем взялся за ручку. И минут через двадцать протянул Владимиру Харитоновичу написанное.

Он подробно изложил то, что уже было известно следствию, - как в далеком сорок седьмом году отправился с бригадой лесозаготовителей на север, как они сплавляли по реке плоты...

"Мы отправили всех женщин, - читал Авдеев, - а сами шли последними. Хочу отметить, что отношения у нас с Германом были натянутые. Из-за девушки, в которую я был влюблен. Последнее время Герман крутился возле Зоси. А уже на плоту, когда мы плыли по реке, признался, что, как только вернется в колхоз, женится на ней. Мы поссорились, совсем забыв об управлении. Плот налетел на камни, я и Герман очутились в воде. Как я выбрался, помню с трудом, но первая мысль была - что с Германом? Кричал, звал, аукал - все напрасно. Тогда я побежал по берегу и скоро наткнулся на его тело. Волной Германа выбросило на берег. Лицо у него было все в крови. Я обмыл его, стал делать искусственное дыхание, пытался привести в чувство, но он не подавал признаков жизни. Убедившись, что Герман мертв, я испугался. Кто поверит в несчастный случай? Все ведь знали о наших отношениях. Я был уверен, что меня обвинят в убийстве. И тогда я решился. Паспортов у нас не было, только справки из колхоза. Без фотокарточек. Я вынул из его кармана завернутую в клеенку справку - так мы хранили от сырости наши бумаги - и положил свою. С этого момента я стал Германом Боржанским..."

- Это ужасно, все время бояться, зная, что ты не тот, за кого себя выдаешь, - скорбно сказал Олесь Максимович, заметив, что Авдеев кончил читать его признание.

- Однако же вы неплохо пользовались героическим прошлым двоюродного брата, - заметил Владимир Харитонович.

- Да как вам сказать, - покачал головой Боржанский. - Оно, это прошлое, отняло у меня столько лет жизни... Когда пришло письмо от Марии...

- Вы поэтому перебрались в Южноморск?

- Да. Не дай бог прикатила бы...

- Борода и усы тоже для камуфляжа?

- Тоже, - криво улыбнулся Боржанский. - Между прочим, опередил моду. Отрастил, когда еще никто не носил. Это теперь парни заводят для шика...

- А ведь все зря, Олесь Максимович.

- Да, глупо, - согласился Боржанский. - Все равно рано или поздно...

- Я о другом... Вас никто не подозревал в убийстве брата.

Владимир Харитонович дал ему ознакомиться с заключением о причине смерти Германа, в котором врач констатировал, что тот утонул.

Олесь Максимович прочел его и некоторое время сидел, обхватив голову руками и уставившись в одну точку.

- Если бы я знал! - простонал он. - Тридцать пять лет метался, мучился! Все было бы по-другому!..

- По-другому? - усмехнулся Авдеев. - Трудно поверить... Но я одного не могу понять, как вы, живя в постоянном страхе, решались на отчаянные уголовные авантюры?

- Разве жизнь под чужим именем преступление? - возразил Боржанский.

- Преступлений у вас предостаточно. Давайте начнем по порядку...

Но Боржанский наотрез отказался давать показания.

Через несколько дней Авдеев убедился, насколько Гранская была близка к разгадке личности Боржанского. Пришло заключение из Москвы: на исследованных экспертами фотографиях были два разных человека. Выводы экспертов основывались на том, что соотношение расстояний между глазами, ушными раковинами, а также другими частями лица строго индивидуально и с возрастом не меняется.

* * *

Авдеев принял к своему производству, присоединив к южноморскому, еще одно дело - об убийстве в лесозащитной полосе с последующим сожжением трупа.

Козолуп жив, значит, вставал вопрос: кто убитый? Владимир Харитонович вынес постановление об эксгумации. Останками, извлеченными из могилы, на которой еще лежали увядшие венки, перевитые траурными лентами с трогательными надписями в память погибшего Козолупа - зачинателя прогрессивного движения на фабрике, занялся судмедэксперт. Вскоре им было установлено, что останки принадлежат Григорию Марчуку: дантист, делавший при его жизни зубной протез, узнал свою работу. Владимир Харитонович ознакомил с заключением судмедэкспертизы Алексея Козолупа и предъявил ему помимо прочего обвинение в соучастии в убийстве Марчука.

Бывший шофер-экспедитор перепугался насмерть.

- Я стоял в стороне! Честное слово! И вообще ничего не видел! Это Федотов! - уверял он, чуть не плача.

- Кто такой Федотов? - спросил Авдеев.

- "Сотник" Анегина. Кличка - Чикомас...

В отличие от Боржанского Козолуп отвечал подробно на все вопросы.