Читаем Прокурор для Лютого полностью

Широко расставив ноги, вор стоял, обернувшись лицом в сторону жуткого огненного шара — теперь огненная роза цвела, казалось, над всей округой. Безумные блики играли на стеклах «хамелеонов», и пахан, закуривая «беломорину», едва слышно пробормотал:

— Вы хотели, чтобы я исчез? Хорошо, считайте, что меня нет. Но в последнем акте я все равно появлюсь и поступлю по-своему…

Обуглившийся остов человеческого тела лежал на блестящем цинковом столике с аккуратными желобками для стока жидкостей. В помещении — небольшом, с люминисцентными лампами под низкими потолками — стоял запах формалина и гниющего человеческого тела.

Да, здесь в городском морге, властвовала смерть — она была повсюду, в этом ведомстве бога Танатоса, и наука, которая вторгается в его святая святых, то есть изучает причину смерти, называется танатология. Она изучает не только причины, но и ее механизмы, признаки. Бог Танатос не любит, когда кто-нибудь несет смерть насильственную, отбирая у него жертву; и тогда он появляется сам, давая в руки следователя и эксперта невидимые нити — почти неощутимые, эфемерные, но все-таки реальные. Они-то и позволяют если и не определить убийцу, то хотя бы выяснить, кем был убитый при жизни.

Впрочем, бывают ситуации, когда сделать это трудно, почти невозможно — как, например, теперь. Эту головешку привезли сегодня утром из взорванного гаража: от человека осталось всего лишь шесть с половиной килограммов обуглившейся органической ткани. Такого вскрывай, не вскрывай — все равно ничего не прояснишь. Ни «пальчиков», ни лица, ни зубов, ни внутренних органов — короче говоря, никаких идентификационных особенностей.

Патологоанатом, отложив блестящий трепан в сторону, обернулся к плотному мужчине с явно милицейским выражением лица.

— Товарищ майор, тут — тяжелый случай. Вряд ли нам удастся установить личность.

— При погибшем найдены какие-нибудь личные вещи или документы? — спросил тот, стараясь не смотреть на лежавшие перед ним зловонные шесть с половиной килограммов органики.

— Да какие там вещи, какие документы! — безнадежно махнул рукой хозяин морга, — вон, кости — и те оплавились!.. Хотя…

Он подошел к письменному столу, выдвинул ящик и извлек оттуда прозрачный целофановый пакет.

— Это все.

В пакете лежали обгоревшие документы — удивительно, но обложка паспорта, обуглившись сверху, сохранила под собой несколько ломких страничек с читаемыми серией и номером. Тут же находилась расплавленная до бесформенности пластмассовая коробочка, ранее, по всей вероятности, бывшая когда-то сотовым телефоном и какие-то кусочки пластика, на одном из них при желании можно было разобрать:… ER… AN EXPR…

— Я возьму это с собой, — майор протянул руку.

— Ваше право, — равнодушно ответствовал патологоанатом. — А этого я в холодильник засуну, как и положено по закону — на три месяца…

Уже к вечеру личность погибшего была установлена: кредитная карточка «AMERICAN EXPRESS», сотовый телефон, а главное — номер и серия, чудом сохранившиеся на обгоревшем паспорте свидетельствовали, что в гараже погиб ни кто иной, как Алексей Николаевич Найденко, известный в уголовном мире как вор в законе Коттон.

Как он оказался в том городке, что делал в гараже, наконец, была эта смерть насильственной или случайной, — установить не удалось. Во всяком случае, на Петровке, 38, узнав о загадочной смерти уважаемого на Москве вора, вздохнули с нескрываемым облегчением. Милиция городка возбудила уголовное дело, но оно, вне сомнения, сразу же попало в категорию «висяков»: смерти, подобные этой, почти никогда не раскрываются.

А спустя день о гибели Коттона стало известно Прокурору. И, наверное, этот человек был единственным, кто усомнился в истинности гибели уголовного авторитета…

<p>Глава десятая</p>

В небольшом помещении было душно: несмотря на июньскую жару, окна не открывались. Более того, все они были сверху донизу задернуты аккуратными белыми занавесочками; видимо, чтобы скрыть происходящее тут от чужих взоров. Хотя ничего странного тут и не происходило: обыкновенная комната — вроде семинарских аудиторий ВУЗов, в ней — пять человек, все как один, облаченные в темно-зеленые пятнистые камуфляжи и высокие шнурованные ботинки. Все здесь напоминало атмосферу какого-нибудь провинциального института — желтые канцелярские столы, скрипучие стулья с обшарпанными сидениями, сумасшедшая июньская муха, бьющаяся под низким потолком. Правда, в отличие от ВУЗа, слушатели ничего не записывали — у них не было даже тетрадей и авторучек…

На кафедре возвышался лектор — небольшой, сухонький старичок. Аккуратный седой пробор, скромный, но явно сшитый на заказ костюм, какие были популярны в начале восьмидесятых, старомодные скрипящие туфли, неестественно здоровый румянец — все это делало его похожим на безобидного пенсионера, эдакого преуспевающего завсегдатая подмосковных шести соток, знатока овощей и корнеплодов.

Перейти на страницу:
Нет соединения с сервером, попробуйте зайти чуть позже