Прокурор

«Волга» рванула с места, резко развернулась и помчалась меж сосен, вырывая снопами света яркие проблески водяных струй.

* * *

О происшествии со старшим следователем прокуратуры Гранской Измайлову стало известно поздно вечером. Позвонили домой из милиции. Он хотел знать подробности, но ему только сообщили, что пострадавший доставлен в больницу, а Инга Казимировна с оперативной группой выехала на место происшествия. Прокурор настоятельно попросил, чтобы Гранская обязательно позвонила ему, когда вернется в город. В любое время.

Это было ЧП. Захар Петрович, чтобы не побеспокоили мать, перенес телефон в кухню и сидел там до тех пор, пока не раздался звонок Гранской.

Было около трех часов ночи.

— Ну как Кирилл Демьянович? — нетерпеливо спросил Измайлов.

— Спит как ангел. Потерял много крови, но ранение не опасное. А я рядом, вместо медсестры…

— Он дома? — удивился прокурор.

— А откуда я звоню…

Захар Петрович вдруг почувствовал, какой усталый у нее голос.

«Спит как ангел…» Если она так говорит, значит, действительно нет опасности для жизни.

— Хорошо, Инга Казимировна, не буду вас больше беспокоить. Представляю, сколько вы пережили. Завтра, если нет неотложных дел, оставайтесь дома.

— Спасибо, Захар Петрович, — тепло сказала Гранская.

Он пожелал ей спокойной ночи…

…С утра прокурор связался с Никулиным. Оперативной группе, выезжавшей ночью в сосновый бор, ничего обнаружить не удалось. Был обследован и лес напротив опушки, где находились Шебеко и Гранская. Служебно-розыскная собака след взять не смогла — шел сильный дождь.

Уголовный розыск вел работу в направлении поиска человека, который произвел выстрел. Единственная пока улика — пуля, которую нашли в спинке сиденья машины. С определенностью можно было сказать лишь то, что выпущена она из нарезного оружия, калибр 5,6 мм.

До половины дня Захар Петрович был занят. Приехал из Рдянска Авдеев, чтобы представить коллективу зорянской прокуратуры нового заместителя прокурора города — Геннадия Сергеевича Ермакова.

На что обратил внимание Измайлов: Ермакова повысили в классном чине был юрист первого класса, а теперь младший советник юстиции.

Захар Петрович был назначен на должность горпрокурора юристом первого класса. А сейчас — советник юстиции.

После официального представления сотрудники разошлись по своим кабинетам. Авдеев пошел в горком партии, пообещав вернуться и еще поговорить с Измайловым.

— А вы пока побеседуйте, — сказал он, оставляя прокурора с новым замом.

Они говорили часа два. Конечно, за это время нельзя было исчерпывающим образом охватить все проблемы и дела прокуратуры. Но для начала было достаточно.

Вернулся из горкома Авдеев. Захар Петрович с нетерпением приготовился слушать его. В Рдянск он так после телефонного звонка и не выбрался, когда Авдеев сообщил о смерти Марины.

И действительно, Авдеев поведал о посещении дочери и внука Измайлова.

— Не знаю, мне показалось, не сладкая была у Альбины жизнь, рассказывал Владимир Харитонович. — Мать малюткой отвезла ее к своей тетке…

О тетке Марины Захар Петрович никогда ничего не слышал.

— Та воспитала Альбину, дала образование, — продолжал Авдеев. Правда, не ахти какое — техникум…

— А специальность?

— Маркшейдер твоя дочь. Это специалист по плотинам, шахтам.

— Серьезная специальность, — заметил Захар Петрович. — Мужская.

Захар Петрович с жадностью ловил каждое слово Авдеева.

— Хорошая она, с крепкими добрыми понятиями. Жизнь, наверное, научила… Так вот, она утверждает, что Белоусы, я имею в виду обоих супругов, считай не помогали ей. Один раз прислали посылку с распашонками да ползунками, когда Петька родился, да перевод на двадцать пять рублей… И все.

— Но зачем же тогда Марина врет? — воскликнул Захар Петрович. И поспешно поправился: — Врала. И ее муженек. Якобы постоянно посылали деньги, вещи…

— Не знаю, Захар. Чего не знаю, того не знаю. Наверное, стыдно было. Родную дочь бросила, как котенка. Кому охота признаваться в этом? Конечно, как говорится, о покойниках плохо не высказываются, но, прости меня, насколько я понял, по отношению к своей старшей дочери Марина Антоновна поступала паршиво…

— И младшая с ними почему-то не жила, — задумчиво заметил Захар Петрович, вспомнив, что дочь Федора Белоуса учится в балетной школе-интернате.

— Я тоже об этом думал, — кивнул Авдеев.

— Ну а самоубийство? Что в записке?

— Я помню дословно. «Простите меня, люди, никто не виноват. Я сама виновата. Запуталась».

— В чем? — вырвалось у Измайлова.

Авдеев помолчал, подумал, прежде чем ответить.

— Понимаешь, Захар, Марина Антоновна перед смертью сказала дочери, чтобы та никогда, ни при каких условиях не имела дела с отчимом.

— То есть с Федором Белоусом?

— Вот именно. Марина Антоновна говорила, что он вертел ею, как хотел. Вот и запуталась. А почему и как, объяснить Альбине не успела. А может, не пожелала…

О его, Захара Петровича, делах разговора не состоялось. Или Авдееву было нечего сообщить, или он посчитал, что не к месту. Владимир Харитонович поехал домой. В Рдянск отправлялся второй секретарь горкома и взял его с собой в машину.