Прокурор

Вера кивнула грустно и задумчиво.

А стол в кухне был уже завален янтарным виноградом, крупными сизыми плодами инжира, персиками, прямо-таки светящимися грушами, неправдоподобной величины помидорами. Пряно пахла киндза и еще какая-то незнакомая Инге Казимировне трава.

А Кирилл все доставал и доставал из сумок фрукты и овощи.

— Кто это у тебя был? — спросил он, держа в руках оплетенную бутыль с вином.

— Вера Георгиевна? Инспектор гороно, — ответил за мать Юра.

— То-то я смотрю, оробел ты, парень, — усмехнулся Шебеко. — Для мыши страшнее кошки зверя нет…

— Как раз ее никто в классе не боялся, — сказал Юра.

— А у меня рудимент школьных страхов остался, — признался профессор. — До сих пор снятся мучительные сны — экзамены по тригонометрии, а я ни в зуб ногой…

Глядя на своих мужчин, Инга Казимировна подумала, что Вера права она действительно счастлива.

— Какие планы? — спросила Инга Казимировна, когда Кирилл и Юра после ванны уселись за стол.

— Добрый молодец — в столицу, — сказал Шебеко, разливая по бокалам привезенное из Абхазии вино. — Экзамены.

— Ты сам разве не поедешь? — удивилась Инга Казимировна.

— А что мне там делать? — в свою очередь, спросил профессор. — Чтобы потом говорили: Шебеко кого-то тащил, на кого-то давил, чтобы повысили оценки его протеже?

— Повысили! — воскликнула Гранская. — Хоть бы не занизили!

— И вообще, — продолжал Кирилл, — хорошо бы во всех вузах ввести правило: во время вступительных экзаменов ни одна душа, не имеющая отношения к приемной комиссии, не должна там появляться…

— Но ведь у вас пока такого правила нет.

— Инга, — решительно заявил Шебеко, — обижайся не обижайся, но я никуда не поеду. Кстати, и сын твой в этом не нуждается.

— Ладно, — вздохнула она, видя, что его невозможно переубедить. Признаюсь, я даже надеялась, что ты будешь в приемной комиссии. Как тогда…

— Избави бог! — откликнулся профессор. — Меня туда теперь и на аркане не затащишь! Ведь я не всевышний, чтобы каждый раз решать: этому абитуриенту дать дорогу в университет, а этому закрыть! Бывает, из-за каких-нибудь полбалла у юноши или девушки рушится мечта! А как можно точно оценить знания, если видишь человека впервые? Может, он знает предмет на пять с плюсом, а на экзаменах растерялся, не смог справиться с нервами? Я уж не говорю о звонках, различного рода просьбах, уговорах. Иногда даже угрозах… И что отвратительно — на некоторых членов приемной комиссии это действует… Но не вешай носа, — сказал он. — Я уверен, Юра пройдет. Ведь не зря он столько перечитал. Экспедиция многое ему дала. Пусть едет, сдает. А мы в это время будем с тобой бывать на природе, отдыхать.

— Кирилл, дорогой, — грустно сказала Инга Казимировна, — не забывай, у меня работа.

— Ну а выходные дни? Они-то хоть твои?

— Когда как, — ответила Гранская.

А сама подумала: «Еще неизвестно, кому кого придется ждать: мне тебя из экспедиций или тебе меня из командировок…»

* * *

Через день рано утром выехали втроем в Рдянск — посадить парня на прямой столичный поезд.

Моросил дождь. Шебеко вел машину осторожно. Успели к самому отходу поезда. Наскоро попрощались, Инга Казимировна пожелала сыну ни пуха ни пера. Мелькнуло в вагоне загорелое лицо Юры с белым пятном там, где была сбритая начисто несуразная мальчишеская борода.

И Инга Казимировна осталась наедине с Кириллом.

— Вот и проводили, — грустно сказала она.

— Все будет хорошо, — подбодрил ее Шебеко. — Сразу назад, в Зорянск?

— Нет, мне надо тут в одно место…

…Эксперт, кандидат наук, совсем еще молодой человек, разложил перед Ингой Казимировной множество фотографий.

— Чтобы исключить ошибки, я привлек для консультации профессора из нашего сельхозинститута, — сказал он. — С кафедры растениеводства.

— Очень хорошо, — кивнула Гранская. — И к какому же вы пришли выводу?

— Я хочу ознакомить вас с методой, — обстоятельно начал эксперт, словно не замечая нетерпения Гранской. — Сначала были сфотографированы кусочки почвы, извлеченные из углублений на подошве туфель. В разрезе. Он взял фотографию, направил на нее свет от сильной лампы. — Видите, явно прослеживаются разные слои.

— Да, — подтвердила следователь.

— Мы отделили их друг от друга. Теперь можно было проследить последовательность наслоений.

— То есть узнать последовательно, в каких местах побывал обладатель этих туфель? — уточнила Гранская.

— Совершенно верно. Состав первого слоя — легкая песчаная почва. Вкрапления пыльцы с цветов акации.

«Южноморск», — мелькнуло в голове Инги Казимировны.

Она вспомнила этот симпатичный курортный городок с акациевыми скверами, с ветрами, приносящими степной воздух, и песчаными пляжами.

— Дальше следует слой желтой глины. В нем мы обнаружили семена тополя с волокнами.

Он взял другую фотографию, на которой были обведены карандашом следы семян.

— Тополь, тополь… — задумалась Инга Казимировна.

И вдруг представила себе улицы и переулки, прилегающие к железной дороге в Зорянске. Там росло множество тополей, и, когда они отцветали, тротуары, как порошей, были устланы тополиным пухом.