Пролегомены российской катастрофы. Трилогия. Ч. I–II

Очень здравые размышления осенили основоположника отечественного социализма на краю могилы. В течение десятилетий сеял гроздья гнева и семена раздора, в «гроб сходя», спохватился – лишнего наговорил, как бы эти семена не проросли цветами зла и вандализма, кровавой вакханалии, оставив недобрую память в потомках по их сеятелю. Поздно прозрел Искандер. Ядовитые семена отравили не одно поколение незрелых умов, взойдя отравленными всходами терроризма и цареубийств.

Каковы основные пункты социалистической доктрины Герцена?

1) крестьянская община с общинной собственностью на землю;

2) возможность перехода от феодализма к социализму, минуя капитализм;

3) русский народ как мессия;

4) руководителем революционного движения является революционная интеллигенция;

5) третирование Запада как больного, умалишенного, отрицание буржуазной демократии с ее институтами – парламентом, конституцией и пр.;

6) страх пред буржуазным путем развития;

7) «диалектика отсталости» – как преимущество более отсталой экономической формации при переходе к более прогрессивной, минуя средние ряды. Этот «благотворный» метод познания в дальнейшем был развит Чернышевским, с восторгом встречен Ткачевым и воплощен в жизнь Лениным (Россия как слабое звено капитализма и ее отсталость как преимущество для перехода к социализму);

8) к концу жизни насильственному переходу от одного экономического уклада к другому Герцен предпочел эволюционный;

9) социологический субъективизм.

В. Г. Белинский

В 30-е годы ХIХ века угаром социализма был отравлен и великий отечественный критик Белинский. Поначалу он резко критиковал увлечение социалистическими идеями в России, оправдывая российскую действительность 30-х годов, следуя за гегелевским «все действительное разумно; все разумное действительно» (Баскаков В. Социологические воззрения В. Г. Белинского. Московский рабочий, 1948. С. 31). Но на рубеже 30–40-х годов в его мировоззрении происходит смена акцентов. Под впечатлением произвола над личностью в условиях крепостничества, низведения ее до ничтожества, сострадая ей, он ударяется в другую крайность, возвеличивая ее до «обожествления»: «…важна личность человека, надо дорожить ею выше всего» (Володин А. И. Гегель и русская социалистическая мысль ХIХ века. М.: Мысль, 1973. С. 42). От апологии «расейской» действительности как насильственной над личностью Белинский переходит к провозглашению идеи ее полного отрицания: «…к дьяволу все предания… да здравствует один разум и отрицание!» (указ. соч., с. 142). Белинский теперь с той же горячностью защищает и пропагандирует идеи социализма, с которыми связывает светлое будущее человечества. Белинский начинает буквально жить наступлением «нового тысячелетия царства Божия на земле» (Белинский В. Г. Полное собрание сочинений в тринадцати томах. М., 1953–1959. Т. 7. С. 195). Но он не уповает на автоматический приход этого царства, история слишком медленно раскрывает свои потенции, она слишком обстоятельна, чтобы спешить и рожать социальных уродов без должных на то оснований. Поэтому ее надо подталкивать. В российской политической мысли впервые появляется идея ускорения общественного развития, приверженность к которой среди отечественных социалистов исторически нарастала, пока она не стала идеей фикс. Белинский (1841): «Люди так глупы, что их насильно надо вести к счастью. Да и что кровь тысяч в сравнении с унижением и страданием миллионов» (Белинский. ПСС. Т. 12. С. 71).

Умозрительные сентенции о «страданиях миллионов» логически приводят Белинского, лицемерно убивавшегося ранее пролитой кровью хотя бы одного индивида («Я не хочу счастья и даром, если не буду спокоен насчет каждого из моих братьев по крови. Говорят, что дисгармония есть условие гармонии: может быть, это очень выгодно и усладительно для меломанов, но уж, конечно, не для тех, которым суждено выразить своею участью идею дисгармонии» (Шестов Л. Добро в учении графа Толстого и Ф. Ницше. СПб.: Шиповник. Т. 2. С. 9)), к оправданию кровавого террора во имя… тех же умозрительных миллионов. Конкретная личность ни его, ни будущих адептов социалистической идеи не интересует. Ибо что может значить людская песчинка в грандиозных планах облагодетельствования всего человечества?! Так линия реального гуманизма подменяется линией гуманизма абстрактного, которым в течение десятилетий советские идеологи шельмовали защитников общечеловеческих ценностей. Но вернемся в век девятнадцатый.