Пролейтесь, слезы…

— Можно я закажу что-нибудь еще? — спросила Мэри-Эн. — Я потратила все деньги на почте… — смущенно добавила она.

— Конечно, я заплачу.

— Что вы скажете насчет земляничного пирога?

— Отличный выбор, — улыбнулся Джейсон. Девушка ему нравилась. Такая открытая и непосредственная. Интересно, есть у нее парень? Вряд ли. Ему не найдется места в мире керамики, глины, коричневой оберточной бумаги, проблем со старым «фордом». И все — на фоне стереоголосов великих певцов прошлого.

— Слышали когда-нибудь Хизер Гарт? — спросил он осторожно.

Мэри-Эн наморщила лоб.

— Что-то не припоминаю. Она поет народные песни? — Голос девушки затих. Ей снова не удалось ответить на его вопрос.

— Исполняет баллады. Как и я.

— Давайте послушаем вас еще раз.

Джейсон с готовностью направился к музыкальному ящику. Ему показалось, что на этот раз Мэри-Эн не понравилось.

— Что-то случилось? — спросил он.

— О, — вздохнула девушка. — Я всегда считала себя творческой личностью. Делаю вазы, рисую… Но я не знаю, насколько хороши мои изделия. Я не знаю, как это можно определить. Люди говорят…

— Люди вам наговорят все что угодно, — перебил ее Джейсон. — Начиная от самого хорошего, кончая самым плохим. Если вы, угождаете этим, — он постучал по солонке, — то вами недовольны те. — Он показал на чашку из-под фруктового салата.

— Должен же быть какой-нибудь способ…

— Существуют эксперты. Можете послушать их теории. Теорий у них хоть отбавляй. Они пишут длинные статьи и критикуют записи, которые вы сделали девятнадцать лет назад. Сравнивают между собой концерты, которых вы даже и не помните. А критики на телевидении…

— Но как сделать, чтобы тебя заметили? — Глаза девушки сияли.

— Извините. — Он снова встал из-за стола. — Мне надо позвонить. Надеюсь, я еще вернусь. Если нет… — Джейсон положил руку на плечо девушки. На белый вязаный свитерок, который скорее всего она связала сама. — Я очень рад, что мы встретились.

Послушно и тихо, как и все, что она делала, девушка наблюдала за тем, как он пробирался через толпу к телефонной будке.

Закрыв за собой дверь, Джейсон нашел в телефонной книге номер полицейской академии Лос-Анджелеса, опустил монету и набрал номер.

— Мне надо поговорить с генералом Феликсом Бакмэном, — сказал он и ничуть не удивился тому, что голос его задрожал. Слишком много на меня свалилось, подумал Джейсон. Кончая песней из музыкального ящика… Это просто невыносимо, черт побери. Я испуган. Я перестал ориентироваться. Может быть, мескалин еще не выветрился? С другой стороны, я ведь долетел сюда. Сам, за рулем. А это что-то, да значит. Проклятый наркотик. Приход ты чувствуешь безошибочно, но сказать, когда он тебя отпускает, невозможно. Если он вообще когда-нибудь отпускает. Он либо навсегда накладывает на тебя отпечаток, либо ты начинаешь так думать. Ни в чем нельзя быть уверенным. Тебе говорят: «Эй, парень, у тебя все мозги выгорели», — а ты им отвечаешь: «Может, и так». Уверенным нельзя бы ни в чем, можно быть только неуверенным. И все из-за того, что ты опрокинул одну лишнюю чашечку, про которую тебе сказали: «Эй, парень, закинься и побалдей, получишь клевый кайф».

— У телефона мисс Бисон, — прозвучал в трубке женский голос.

— Пеги Бисон… — пробормотал Джейсон. Он глубоко вздохнул и выпалил:

— Это Джейсон Тавернер.

— Да, мистер Тавернер! Вы что-то забыли у нас?

— Я хочу говорить с генералом Бакмэном, — произнес Джейсон.

— Боюсь, что мистер Бакмэн…

— Это касается Элис.

Наступило молчание. Потом Пеги Бисон сказала:

— Одну минуту, мистер Тавернер. Я позвоню генералу, может быть, он сумеет освободиться.

Щелчки. Пауза. Тишина. Наконец линия вновь ожила.

— Мистер Тавернер? С вами говорит Герберт Мэйм, начальник штаба генерала Бакмэна. Как я понял, вы сказали мисс Бисон, что речь пойдет о сестре генерала мисс Элис Бакмэн. По правде говоря, я бы хотел выяснить, при каких обстоятельствах вы узнали мисс…

Джейсон повесил трубку и молча прошел к столу, где Мэри-Эн Доминик доедала земляничный пирог.

— Вы все-таки вернулись, — улыбнулась она.

— Как ваш пирог? — спросил он.

— Чересчур питательный. Но вкусный. Джейсон сел за стол. Лицо его было хмуро. Что ж, он сделал все, что в его силах, чтобы связаться с Феликсом Бакмэном. И рассказать ему об Элис. Только… что он мог бы ему рассказать, в конце концов? Тщетность потуг, обреченность всех усилий и намерений ослабляли его еще больше, чем чашка мескалина, которую дала ему Элис.

Если это был мескалин.

* * *

Последняя мысль открывала новые возможности. У него не было никаких доказательств, никаких свидетельств того, что Элис дала ему именно мескалин. Она могла дать что угодно. Почему, например, мескалин доставили из Швейцарии? Бессмыслица. К тому же по вкусу он не походил на органический продукт. Настоящая синтетика. Сделано в лаборатории. Может быть, многосоставный культовый наркотик. Или препарат, украденный из полицейских лабораторий.