Пролетая над гнездом кукушки

Именно поэтому я нужен им на этих совещаниях, потому что кто-то же должен за ними убирать, тот, в ком они могут быть уверены, что он не способен вынести ни словечка за дверь этой комнаты. Я пробыл здесь так долго, оттирая, выметая и надраивая полы в этой комнате и в предыдущей, деревянной, которая была в другом здании, что персонал, обычно не замечает меня; они смотрят сквозь меня, как будто меня там и нет, — они хватились бы в единственном случае: если бы по комнате перестали перемещаться ведро с водой и губка.

Но на этот раз, когда я стучу в дверь, Большая Сестра выглядывает в окошечко, смотрит на меня невидящим, мертвым взглядом и не открывает дольше обычного. Ее лицо приняло нормальную форму, и мне кажется, что она сильна, как всегда. Все остальные сидят, продолжая размешивать сахар в чашках с кофе и стреляя друг у друга сигареты, как делали это до совещания, но в воздухе висит напряжение. Сначала я подумал, что это из-за меня. А потом замечаю, что Большая Сестра даже не присела, даже не побеспокоилась, чтобы сделать себе чашку кофе.

Она позволяет мне проскользнуть в дверь и снова пронзает меня взглядом, когда я прохожу мимо нее, закрывает за мной дверь, запирает ее, поворачивается и еще некоторое время с подозрением смотрит на меня. Она не выглядит взбудораженной, вид у нее невозмутимый. По-видимому, она спрашивает себя теперь: как это мистер Бромден услышал, когда Макмерфи попросил его поднять руку на том голосовании? Она думает, как же это он догадался положить на пол швабру и усесться вместе с Острыми перед телевизором? Ни один из Хроников такого не сделал. Она размышляет, не пришло ли время провести Вождю Бромдену кое-какую проверку.

Я повернулся к ней спиной и забился в угол со своей губкой. Поднимаю губку над головой, чтобы все в комнате могли видеть, что она покрыта зеленой желчью и как усердно я тружусь; затем наклоняюсь и принимаюсь тереть изо всех сил, тереть, как никогда. Но как бы усердно я ни трудился, как бы ни пытался показать, что не обращаю внимания на Большую Сестру, все равно чувствую, как она стоит у двери и сверлит взглядом мой череп — и будет стоять так, пока я не сдамся и не закричу, и расскажу им все, если она не отведет от меня глаз.

И тут она осознает, что на нее саму смотрит весь персонал. Они, так же как она, размышляют обо мне, гадают, что она намерена предпринять в отношении этого рыжеволосого парня. Они внимательно следят за ней, прикидывая, что она о нем скажет, и им дела нет до какого-то глупого индейца, стоящего в углу на четвереньках. Они ждут ее реакции, и она перестает смотреть на меня, проходит вперед и наливает себе чашку кофе, усаживается и размешивает сахар так аккуратно, что ложечка даже не касается чашки.

Первым нарушает молчание доктор:

— Итак, коллеги, можем ли мы перейти к делу?

Он улыбается, глядя, как практиканты пьют кофе. Он старается не смотреть на Большую Сестру. Она сидит так спокойно, что это заставляет его нервничать и суетиться. Он хватает очки и цепляет их на нос, чтобы посмотреть на часы, потом продолжает вертеть их в руках все время, пока говорит.

— Уже четвертый час. Мы начинаем сегодня поздно. Итак, мисс Рэтчед, как большинству из нас известно, называет это «собраться вместе». Она позвонила мне перед началом собрания терапевтического общества и сообщила, что, по ее мнению, Макмерфи является зачинщиком всех беспорядков в отделении. Может быть, это было интуитивное предвидение, учитывая то, что произошло несколько минут назад, как вы думаете?

Он перестает вертеть очки и теперь сидит улыбаясь и барабанит маленькими розовыми пальчиками по тыльной стороне ладони другой руки, ожидая ответа. Обычно после такого вступления она берет руководство совещанием на себя, но сейчас она не сказала ни слова.

— Сегодняшний день показал, — продолжает доктор, — что теперь никто не станет утверждать, что мы имеем дело с ординарным человеком. Нет, разумеется, нет. И он является причиной нарушения спокойствия, это — очевидно. Итак… да… как я понимаю, итог сегодняшней дискуссии — решить, какой тактики придерживаться в отношении этого пациента. Я верю, что сестра собрала нас на эту встречу — поправьте меня, если я ошибаюсь, мисс Рэтчед, — чтобы обсудить ситуацию, так сказать, при закрытых дверях и выработать единое мнение о том, что же нам делать с мистером Макмерфи?

Он бросает на нее умоляющий взгляд, но она по-прежнему молчит. Она поднимает лицо к потолку, делая вид, что не слышала ни — одного слова из того, что он сказал.

Доктор поворачивается к практикантам, сидящим напротив: сидят, одинаково скрестив ноги, и у всех на коленях чашки с кофе.

— Я понимаю, коллеги, — говорит доктор, — что у вас не было достаточно времени, чтобы поставить пациенту соответствующий диагноз, но вы имели возможность наблюдать за его действиями. Что вы думаете?