Пролетая над орочьими степями

   Паренте хмуро на него посмотрел и сказал, что исключительно из уважения к Золотому Лесу он согласен выполнить их поручение за ту плату, что была оговорена. Как не была оговорена? Как, они и в своих интересах действуют, а не только в эльфийских? Паренте пытался объяснить, что у него никаких своих интересов теперь и нет - невесту ему никто не вернет, за филлара никто не заплатит, да и возврат средств, которые он потратил на ухаживание за Витторией, под большим вопросом. Почему же он должен отвечать за чужие ошибки? Если бы ему хотя бы заплатили за помощь эльфийскому анклаву, то не так обидно было бы. Он с надеждой посмотрел на эльфа, но тот так высокомерно улыбнулся, что Паренте понял - ничего он с этого не поимеет, кроме сохранения собственного разума. Да и это под вопросом. Если эльфы решат, что польза от них много меньше, чем опасность от того, что они с Павоне могут проговориться, то их никакие гуманистические моменты не остановят. Если человек мертв - допросить его невозможно, это даже длинноухие понимают. То есть чисто теоретически возможно, но это уже зависит от способа убиения... А это Паренте вполне понимал, даже несмотря на то, что знакомство его с магией и магами было совсем поверхностным. Сотрудничество с Павоне, вначале казавшееся таким удачным, теперь вылезло во всей своей неприглядности. Но спрыгнуть с мчащегося дилижанса уже никакой возможности не было. Так что сидел он сейчас рядом с Павоне, хмуро слушал его препирательства с управляющим и страдал. Теперь страдания выходили у него просто великолепно, потому что были естественными. Инор Корсини даже предложил успокоительного налить пару бокалов, хотя раньше позволял себе несколько неодобрительные взгляды.

   - Мы себе не простим, если не проверим, - с тяжелым вздохом сказал Паренте, решивший для себя, что в случае чего просто затеряется в Ровене - город большой, отыскать его там будет тяжело, хотя, если эльфы захотят, то найдут. От этих мыслей он расстроился еще больше.

   - Да к тому же, мы за свой счет едем, - поддержал его Павоне, - так что состояние Виттории от наших розысков не пострадает.

   На самом деле, ехали они за счет эльфов, которые настолько хотели как можно быстрее покончить с этой некрасивой историей, что согласились им даже телепорт оплатить. Но если есть возможность показать свое благородство перед посторонними, почему бы этого не сделать?

   - Инор Павоне, вы так много делаете для бедной девочки, - всхлипнул управляющий. - Родной отец бы столько не сделал.

   Павоне криво улыбнулся и попросил все же заложить экипаж, а то кроме восторгов он пока от управляющего никакой помощи не видит. Если, конечно, восторги можно помощью назвать. Инор Корсини извинился и торопливо ушел, а Паренте повернулся к сообщнику и зло сказал:

   - Да уж, родной отец дочь в филлара точно не превратил бы!

   - Заткнись, идиот, - прошипел Павоне.

   - Я идиот? Да, наверно, идиот, что с тобой связался! Дело казалось таким легким и выгодным. Но мог бы и вспомнить, что не зря тебя называют "Марчелло-неудачник", самое простое дело нормально до конца довести не можешь. И что мы сейчас имеем по твоей вине? Проблемы с эльфами и возможные проблемы со стражей, если вдруг на нас донесут. Хорошо еще, если в живых останемся...

   Такие мысли Павоне тоже в голову приходили, но он делано бодро сказал:

   - Не трусь, выберемся. А если хорошо себя покажем, то нам еще и заплатят. Эльфы своим агентам прилично платят, как говорят.

   - Эльфы? Платят? Марчелло, ты ничего не перепутал? Да из эльфа лишний медяк выбить сложнее, чем из гнома.

   - Это если лишний, - недовольно сказал Павоне. - А если за дело, так и заплатить могут.

   - Ну почему? Почему это должно было случиться со мной? - Паренте схватился руками за голову и застонал.

   - Франческо, да не переживайте вы так, - участливо сказал вошедший управляющий. - Маги же все в один голос говорят, что Виттория жива и здорова. Значит, найдете вы свою невесту, а как найдете, сразу и помиритесь. Все будет хорошо, вот увидите.

   - Да, Франческо, постарайся держать себя в руках, - сухо сказал Павоне. Твои страдания только мешают тебе думать. Не заметишь что-нибудь важное в таком состоянии, а это недопустимо. Переживать потом будешь, когда все закончится.

   Инор Корсини укоризненно посмотрел на нанимателя. На его взгляд, все же с несчастным женихом нужно было немного помягче. Но инора Павоне он тоже понимал - военный никогда бывшим не бывает, а для них эмоции проявлять - делу вредить. Да, поведение отчима заслуживало уважения - не дает раскисать ни себе, ни другим, и использует все возможные методы, чтобы найти падчерицу. Вот он, Корсини, ни за что не стал бы связываться с этим Таринелем, о котором ходит столько нехороших слухов. Но вслух говорить он этого не стал, лишь проводил уезжающих, и серьезное деловое лицо инора Павоне пробудило в его сердце надежду, что Витторию непременно найдут и вернут домой.