Пролетая над Вселенной

Я повесила трубку и вздохнула с облегчением. Как после зачета в институте.

Белка смотрела на меня с ожиданием, не задавая вопросов.

– Ну и тип, – сказала я.

– Кто это, Сашка? Откуда он взялся?

– Из Америки.

– Что ты говоришь?! Ну я же тебе вещала про разбитую на пороге бутылку! Вот и сюрприз!

– Плесни-ка водички, вещунья, я что-то разволновалась…

– Может, лучше водочки?

– Не насмехайся!

– Ну не каждый день женихи из Штатов одолевают, – хихикнула Белка.

– Женихи? – прикинулась дурочкой я.

– Ну он же ищет жену, я не ослышалась?

– Представляешь, да. Вот так, с ходу, об этом заявил, без обиняков.

– А лет ему сколько?

– Ничего не знаю, я же ни о чем не успела расспросить. Голос зрелый. Тембр красивый.

Кого-то он мне напомнил голосом своим. Я даже слегка вздрогнула, когда услыхала. По мнению психологов, самым точным фактором, определяющим взаимоотношения между людьми, является первая секунда, первая ассоциация, а проще говоря, самое первое впечатление от нового человека. Однажды я решила проверить эту теорию. Путем анализа наиболее важных жизненных контактов. И точно: люди, внушившие доверие в первую секунду знакомства, остались со мной по сей день. Напротив, негативное ощущение, даже сбитое затем обходительностью, наружной красивостью или прочими внешними факторами, впоследствии обернулось разочарованиями. Надо прислушиваться к своей интуиции, она не подведет!

И тут, выходит, вздрогнула не случайно. Очень знакомым показался не столько тембр голоса, сколько интонация. Да и напор этот…

Однако не стала заостряться на том. Больно уж сам по себе звонок этот заинтриговал меня. Волнение мое накануне, выходит, было не случайным: словно бы преддверием чего-то нового, необычного, особенного. Вот тебе и двадцать первое!

Григорий Стил перезвонил мне в тот же вечер. Вежливо справился, спит ли ребенок, ушли уже гости и можем ли мы теперь спокойно поговорить.

– Я ждала вас, – откликнулась приветливо. – Звоните из офиса?

– Да, сижу в собственном кабинете в самом центре Манхэттена на пятидесятом этаже, из окна вижу такое же офисное здание и кусочек нью-йоркского неба с чуть заметными облачками. А что видите из окна вы?

– Наблюдаю одинокий фонарь, болтающийся на уровне моего пятого этажа. Тоже на фоне неба, только вечернего, московского.

– Болтающийся фонарь, занятно. Я уже забыл, что подобное существует в природе, – с некоторым апломбом произнес он. – Ну что же, давайте начнем сначала?

– А давайте, – задорно подхватила я.

– Что у вас было сегодня на завтрак?

«Интересное» начало.

Отвечаю честно:

– Чай. Я пила ромашковый чай.

– С чем?

– С ложечкой меда.

– И все?

– Позднее ела салат и красную рыбу.

– Какая вы правильная девушка, Александра, – восхитился Григорий. Очевидно, мой завтрак соответствовал его представлениям. Каким он должен быть. У правильных девушек.

– Это не я, – отчего-то смутилась я и тут же пояснила: – Это организм у меня правильный: чего просит – тем и питаю.

Наверное, он решит теперь, что я так завтракаю ежедневно.

Ответила я на самом деле честно: после праздника оставался кусочек горбуши. Не в тончайшей дорогой нарезке из супермаркета, а из крупной размороженной тушки с оптового рынка. Засоленной по старинному бабушкиному рецепту: две столовые ложки соли, две чайные ложки сахара, десертная ложка коньяка.

Я только уточнять этого не стала. Пусть думает, что каждое мое утро начинается с грамотного чая и дорогой деликатесной рыбы – его право, пускай считает, как ему нравится.

Во всяком случае, положительный балл себе заработала сразу, безо всяких усилий.

– А что вы обычно едите на завтрак, Григорий? – поддержала я беседу.

– Сразу после пробуждения я никогда не завтракаю, даю возможность организму проснуться, разве что иногда позволяю себе съесть яблоко. Ну и кофе, разумеется.

– Вы предпочитаете кофе сразу после сна?

– Я его пью всегда и в гигантских количествах.

– Разве это правильно? – Тьфу, опять забыла заветы сестры. – Простите!

– Вопрос закономерный. Отвечаю: конечно, неправильно. Но в Америке я научился пить кофе без кофеина. Он вполне безопасен. Для нервной системы.

Интересно, что может быть хорошего в таком кофе? Смысл-то весь – в тонизирующих свойствах! Но не спорю, на всякий случай.

– Я не отрываю вас от работы, Григорий? Мы беседуем уже полчаса!

– Что именно вас волнует? Вы устали беседовать со мной, Александра? – В голосе возникает жесткость. Надо срочно как-то смягчить ее.

– Волнуюсь исключительно за вас, Григорий. Не хочу быть причиной затрат.

– Это похвально, Александра, но прошу вас не беспокоиться: я могу позволить себе любые траты, какие пожелаю. Не так уж часто я звоню в Россию. Мне даже приятно подольше поговорить по-русски. Ну, спрашивайте меня, спрашивайте, вас же наверняка распирает от вопросов.

Я пропускаю мимо ушей беглое хамство формулировки. Тем более в данном случае оно вполне справедливо. Меня и правда распирает. Не знаю только, с чего начать и что не пропустить…

– Скажите, Григорий, а ваша фамилия всегда звучала так или вы ее как-то изменили, когда перебрались в Америку?