ПРОЛЕТАРИАТ БОРЕТСЯ, БУРЖУАЗИЯ КРАДЁТСЯ К ВЛАСТИ

— “Революционная эпоха выдвинула новые задачи, которых не видят только совсем слепые люди. И эти задачи одни с. — д. решительно признают и ставят на очередь дня: вооружённое восстание неотложно, готовьтесь к нему немедленно и энергично, помните, что оно необходимо для решительной победы, ставьте лозунги республики, временного правительства, революционно–демократической диктатуры пролетариата и крестьянства. Другие же пятятся назад, топчутся на одном месте, вместо лозунгов дают предисловия, вместо указания нового наряду с подтверждением старого, разжёвывают пространно и скучно это старое, сочиняя отговорки от нового, не умея определить условий решительной победы, не умея выставить лозунгов, единственно соответствующих стремлению добиться полной победы”.

— В любом деле есть авангард, есть болото, а есть арьергард, который пыжится изобразить из себя авангард.

— “Мы должны не забывать, что нет и быть но может в настоящее время другого средства приблизить социализм, как полная политическая свобода, как демократическая республика, как революционно–демократическая диктатура пролетариата и крестьянства”.

— Вся эта работа построена на чётком разделении буржуазной и пролетарской революций. Если буржуазная революция доводится до конца, то и приближается революция пролетарская. И это, скажем, Троцкий не понял. Поэтому он всё время болтал про свою теорию перманентной революции. Перманентная революция — как будто она одна. А на самом деле она не одна, их две: буржуазная и пролетарская. Если это революция буржуазная, то она должна быть закончена и начата подготовка к пролетарской. Если же это пролетарская революция, то по её свершению надо начинать строить социализм.

Обратите внимание, что современные контрреволюционеры, рассевшись в креслах, говорят: “Мы отмечаем революцию 1917 года”. Какую революцию? Ленин писал о трёх русских революциях. Первая была не вполне удачная, 1905 года, которая заставила потесниться феодалов и создать представительный орган — булыгинскую думу. В эту думу потом вошли даже некоторые представители большевиков: Бадаев, Петровский, Муранов, Шагов и Самойлов.

— А потом же вышли?

— Нет. Их выслали, когда они проголосовали против военных кредитов.

— Мне нравится ленинский подход в случае, если революция не удастся: “Если нас силой заставят волочиться по таким путям, мы сумеем исполнить свой долг и на мелкой будничной работе. Но пусть сначала беспощадная борьба решит вопрос о выборе пути”.

— Здесь видно, кто настоящий революционер. Кто не боится тяжёлой работы в тех условиях, которые складываются. А не так, что если сразу не получилось, то я пошёл. Может оказаться, что надо долго бороться. Смотрите: с 1905 до 1917‑го прошло 12 лет! Более того, незадолго до Октябрьской революции Ленин, находясь за границей, рассуждал в том ключе, что мы, дескать, старшее поколение до революции уже, наверное, не доживём. И тут вдруг нагрянула! Когда люди всегда работают на революцию, они оказываются готовы к ней в любой момент. Большевики оказались полностью готовы. Они точно знали, как организовывается пролетарская революция, не путали её с буржуазной.

Вспомните Горбачёва его перестройкой. Это, дескать, революция. Какая может быть революция, когда переход от капитализма к социализму уже совершён? Может быть только один переворот — назад. Поэтому события быстро показали, что перестройка — это контрреволюция. Переход на рынок — это точно движение назад. В 1990 году я выступал на Учредительном Съезде компартии РСФСР в Кремлёвском дворце и говорил там, что перестройка — это контрреволюция. Мне похлопали. И что же? Они остались в числе тех, кто не атаковал эти контрреволюционные изменения в России.