ПРОЛЕТАРИАТ БОРЕТСЯ, БУРЖУАЗИЯ КРАДЁТСЯ К ВЛАСТИ

— А это тождественно диктатуре пролетариата?

— Нет. Крестьянство содержит в себе зёрна буржуазии.

— В этом смысле, если крестьянство взять в целом, то оно выступает прогрессивным, поскольку оно за доведение до конца буржуазной революции и отъёма земли у помещиков. Но когда мы говорим о революции пролетариата и крестьянства, то какую роль выполняет рабочий класс?

— Я как раз хочу процитировать. “Исход революции зависит от того, сыграет ли рабочий класс роль пособника буржуазии”. То есть он помогает буржуазии выполнить свою роль до конца.

— Не только. Она уже не способна идти впереди. Пролетариат в буржуазно–демократической революции выполняет роль гегемона. Гегемон — этот тот, кто идёт впереди. Буржуазия в своей же революции трусливо плетётся за гегемоном. А гегемон он потому, что, помогая доделать буржуазную революцию, он приближает революцию социалистическую. Неизвестно, сколько бы ещё прошло десятилетий, прежде чем раскачалась бы российская буржуазия. А может так и тормозила бы.

И эта работа написана о гегемоне пролетариата в буржуазной революции. Многие этого не понимают, думая, что гегемон — тот, у кого в руках власть. Ничего подобного! Гегемон — этот тот, кто идёт впереди и прокладывает дорогу. Он беспощадно убирает следы феодального строя. Но как только он эту задачу решит, он становится не гегемоном буржуазного строя, а классом, который берёт власть. То есть речь идёт о диктатуре пролетариата.

— Чтобы построить хороший дом, нужен надёжный фундамент.

— Да, строить пролетарскую революцию можно тогда, когда буржуазная доводится до конца. Если она не доводится до конца, то именно из–за трусливости буржуазии. Российская буржуазия оказалась трусливой до крайней степени.

— Так все такие.

— Не все. Вот, например, французская буржуазная революция.

— А наши посмотрели, как там всем сделали “секир–башка” и решили, что нам так не надо.

— Не всем же это сделали, а только врагам революции.

— Вы можете назвать хоть одного, кто бы не закончил на гильотине?

— Прежде всего расправлялись с феодалами, а не с непоследовательными революционерами.

— Заодно и с непоследовательными.

— Вы не найдёте ни одной революции, где бы не было ошибок. Вы не найдёте даже ни одного человека, который не делал бы ошибок. Просто ошибки разные. В революции делаются крупные ошибки, а в мелких делах — мелкие. Думать, что когда народ поднимается на революцию, он перестаёт делать ошибки — это неверно. Например, в революцию в Петрограде было много желающих разбить винные склады и как следует отметить. Революционные матросы беспощадно расправлялись с теми, кто пытался это сделать.

— Где–то я читал, что Ленин отнёс женщин с “пониженной социальной ответственностью” к пролетариям.

— Пролетарий в изначально своём значении — лишённый собственности. А когда мы рассматриваем не пролетариев, а пролетариат (почувствуйте разницу!), то Маркс и Энгельс под этим словом понимали городской фабрично–заводской промышленный пролетариат. То есть не весь пролетариат берём, а только фабрично–заводской промышленный. Ленин говорит, что диктатура пролетариата означает руководящую роль именно этой части, а отнюдь не всех. Поэтому недостаточно смотреть так: рабочий или не рабочий. Есть же революционные интеллигенты, а есть спившиеся рабочие. Отдельный вопрос — как формируется революционная армия и руководство строительством социализма. Должно быть соединение научного социализма (которое несут передовые интеллигенты) и борьбы рабочего класса. Причём, Ленин считал, что в партию принимать следовало бы лишь тех рабочих, которые не менее 10 лет проработали в крупном машинном производстве.

— Ленин пишет вначале статьи: “Проверка нашей тактики с точки зрения принципов марксизма и уроков революции необходима и для того, кто хочет реально подготовлять единство тактики как основу будущего полного объединения всей Российской социал–демократической рабочей партии, а не ограничиваться одними словами увещания”.