Пролежни

Их так нетрудно поймать, но не в силах…

Листья на землю деревья бросали,

Пламень погас в потускневших светилах,-

Все так устали…

* * *

Сюда нехоженой тропою

неслышно ветер подкрадется,

перед невидимой толпою

сосуд трезвучий разобьется.

Здесь тишина умрет нескоро,

неслышно губ чужих моленье,

лишь тихий шелест разговора,

под покрывалом вдохновенья.

Деревья в вечном карауле

склонили кроны величаво,

здесь птицы вешние уснули,

и на столетья время стало.

Смешались краски времен года:

сквозь зиму проступает лето,

стоит в молчании природа

над усыпальницей поэта.

* * *

На болотах нехоженых топи

светляками мерцают мутно -

мне достались лишь снега хлопья,

да цветы, что увяли утром.

Бесконечных дождей разговоры,

волчьих ягод несладка утеха -

мне достались пустые норы,

да чужое ненужное эхо.

Заунывною песней кружит

ветер стаю умерших листьев -

мне достались лохмотья кружев,

да деревьев поблекшие кисти.

Силуэты кустов пугливых

словно серые в небе цапли,

и дрожат на щеках дождливых

непросохших слезинок капли.

* * *

Меня съели без остатка

белокаменные ведьмы,

это их стихи и бредни

показались песней сладкой,

оказались грязной сплетней.

Меня съели без остатка

медных воронов оравы,

обещая падаль славы,

и победу в доброй схватке,

где кругом, казалось, правы…

Меня съела без остатка

голова Медузы в храме,

превратилась в черный камень

моя синяя тетрадка.

И теперь молчу я – аминь.

* * *

Ты прощай, безумный капитан!

Уплывай в жемчужную страну

где грустит коралловый туман,

обнимая моря глубину.

Позабудь о разговорах льдин,

про алмазных миражей пески,

где закопан золотой павлин,

где засохли пальмы от тоски.

Паруса твои уже не те,

ты поставил ветер у руля

чтоб искал он рифы в темноте

ты мечтаешь, пленник корабля.

На пути твоем все решено -

на зов смерти мчится караван,

И стремятся корабли на дно,

и хохочет пьяный океан.

По ночам к тебе спешат толпой

души твоих верных моряков.

Кружит в небе альбатрос слепой -

молчаливый спутник облаков.

Ты прощай, безумный капитан!

Твой корабль не узнает сна,

ты увидишь, что вода чиста,

и лежит на палубе луна.

* * *

В колыбели морской змея

на погибель мою спала,

голубой чешуей звеня,

за собою на дно звала.

На ветрах среди мокрых скал

чайки мне подарили боль,

Припорошив дождем песка,

звали к пленнице голубой.

В полнолунье она ждала

в неопознанной глубине,

и дорога всегда вела

неотвратно ее ко мне.

Задрожали деревья вдруг,

не успев меня известить,

и пропел за спиною лук -

я успею ее простить.

В колыбели морской змея

сном спокойным давно спала,

голубой чешуей звеня,

за собою на дно звала.

* * *

Храм Солнца

В сиянье раскаленного светила

Бессмертие играет танец новый,

кует времен алмазные подковы,

И бьется в жарком свете злая сила,

и в драгоценных рифмах стынет слово.

Желанья солнца для толпы фантомов

рождает бесконечные мгновенья,

Проклятье неба иль благословенье

на землю их роняет песней громов,

И рушится печать оцепененья.

Возносятся к запрету колоннады,

пространства открываются в забавах,

пленены боги в солнечных подвалах,

где созидают рай, и рушат ады,

рисуя смерть в опустошенных залах.

Слепящий холод и безмолвный трепет

царят на троне грозного владыки,

Разят цветущие огнем гвоздики,

не разбирая первозданный лепет,

И не прощая ни хвалу, ни крики.

Всё ждет свой час. Когда над черной бездной

суровый Храм вдруг возликует грозно,

И разрушая фаэтон небесный,

умчится вдаль, где никогда не поздно,

оставив смертным горизонт словесный.

* * *

Осталась раскрытою книга лежать

под снежным цветком.

Зачем ты пошла меня провожать?

Мне так далеко…..

Тебе возвращаться к холодной избе,

где мерзнет метель.

Я ночью подслушал как вьюга тебе

стелила постель.

Ты будешь сжигать непослушной рукой

сырые дрова,

скрепишь ожиданьем ненужный покой

и спрячешь слова.

Мне будет попутчиком холод дорог,

мой северный брат.

Разделит твое одиночество бог

и наш белый сад.

Под теплыми пальцами лед отворит

окно в вешний свет.

Огонь в твоей печке почти догорит,

остынет обед.

Но будет спешить к свету чистой души

ночной мотылек.

И ты возвращаться домой не спеши -

наш путь недалек.

* * *

Умирала королева

на запущенном одре,

утаила, пожалела

рассказать мечту заре.

Про зеленые задворки,

где ночует запах льна,

про малиновые горки,

про волшебного слона.

Угасающие руки

подползали к волосам,

чтоб не слышать эти звуки,

и не верить голосам.

В еле тлеющее тело

пробирался дивный звон,

оживляя, что хотела,

повторяя каждый сон.

Сон про белые фонтаны

в не стихающем пиру,

про влюбленные каштаны,

про веселых кенгуру.

Умирала королева

на запущенном одре

словно сломанное древо

на полуденной жаре.

Перечеркнутые грёзы

своей собственной рукой

овладели ей так, поздно,

и нахлынули рекой.

В зеркалах кружились принцы

из скалистых королевств,

их волнующие лица

затмевали черный крест.

А над ней цвела и пела

Ночь в серебряном костре,

Не успела, не успела

рассказать мечту заре!

* * *

В заповедном лесном саду

ветер стал мне ладонь ласкать,

Если ночью сюда уйду,

то не надо меня искать.

Пусть остынет во тьме рассвет,

не узнав, как ожил прибой,

как размыл мой последний след

ледяною от слез водой.

Здесь я встречу последний день,

что забыл о добре и зле,

и цветет по ночам сирень

на последней моей земле.

Сон полночный так чист и свеж,

не будите меня… Зачем…