Пролив в огне

Днем 26 августа вместе с флагманским механиком базы инженер-капитаном 3 ранга Н. А. Мунаевым я поехал на автомашине к терпящему бедствие монитору, чтобы выяснить создавшееся положение и оказать помощь. Шторм уже утихал, но монитор прочно сидел на мели метрах в двухстах от берега. Нам было хорошо видно, как его экипаж хлопотал на палубе, моряки заводили якорь и принимали меры к снятию с мели. Н. А. Мунаев, получив мое согласие, быстро разделся и вплавь добрался до борта монитора. А мы с водителем автомашины, краснофлотцем Синько, укрылись пока в прибрежных песчаных «кучугурах» — дюнах. Пока ожидали Мунаева, на корабль налетели два вражеских самолета, так называемые «рамы». Сделав несколько заходов, они бомбили его, но безрезультатно — монитор успешно отбивался от них огнем пушек и пулеметов.

Через час Мунаев возвратился. Он продрог на ветру, но все, что наметил, сделал: выяснил состояние корабля и его экипажа, дал советы инженер-механику монитора и сделал заключение о необходимости высылать бригаду ремонтников. Возвратясь в штаб, тотчас же организовал бригаду рабочих и направил ее на монитор «Железняков». После ударного двухдневного ремонта, в котором участвовал Н. А. Мунаев, проходившего под неоднократными бомбежками вражеских самолетов, монитор «Железняков» совершил свой второй геройский прорыв в Черное море через Керченский пролив и благополучно прибыл в порт Геленджик вблизи Новороссийска. [132]

База готовит отпор врагу

С середины августа события на Таманском полуострове разворачивались все быстрее. Под нажимом врага мы вынуждены были несколько раз переносить главный командный пункт базы все дальше на восток. Сначала его пришлось перенести с хутора Бражников на 33-ю батарею, на мыс Панагия, а затем на хутор Веселовка в районе Соленого озера, восточнее мыса Железный Рог. Там КП находился сначала на самом хуторе, а затем, вплоть до заключительных боев за Тамань, в балке, ближе к морю. Всего за период обороны мы меняли место КП четыре раза.

Начнешь с КП осматривать местность, а вокруг — голая выжженная степь, не раз перепаханная бомбами и снарядами, почти без растительности, пересекаемая оврагами и балками, подступающими к самому морю. Казалось бы, мало привлекательного в ней, не блещет она и живописностью, но теперь многое представлялось иначе. Каждый оставляемый клочок родной советской земли был таким дорогим и прекрасным! А вокруг — такой простор и голубое небо! Родной простор и родное небо! Глянешь на все это — тоска и боль сжимает грудь...

Нет, нельзя уступать захватчикам пусть малую, но дорогую частицу своей Родины, нельзя оставлять ее на грабеж и поругание! Так думал я, так думал каждый из нас в те горячие дни августа 1942-го.

Находясь на хуторе Веселовка в последней декаде августа, командование базы вынуждено было наряду с делами военными заниматься также и хозяйственными. Надо было решать вопрос о том, куда же девать тот богатый урожай кубанской пшеницы, который собрали, но из-за военных действий не вывезли из Темрюкского района на элеваторы и ссыпные пункты.

Да и сам Темрюкский район стал теперь оборонительным районом Керченской ВМБ, отрезанным от всех краевых и районных советских и партийных органов. Свой хлеб колхозы хранили частично в сараях, а больше в буртах прямо на полях. В штаб и политотдел приходили колхозники из правлений колхозов и спрашивали, как быть, что делать с хлебом, чтобы он, в случае отступления, не достался врагу. Мы сначала отвечали коротко и ясно: уничтожать, чтобы ни одного зерна не оставалось для довольствия вражеских войск. Но хлеб — основа жизни, и уничтожить эту основу оказалось так же нелегко, как и взрастить... И тогда мы с контр-адмиралом П. А. Трайниным приняли решение. Было [133] отдано распоряжение всем колхозам и колхозникам разобрать хлеб с полей и складов в личное пользование. Не прошло и двух дней, как на полях не осталось ни одного бурта. Пшеницу свезли, спрятали, закопали. Хлеб был сохранен и не достался врагу.

Между тем силы Керченской ВМБ, оборонявшие полуостров, уменьшались. В последней декаде августа вышестоящее командование «добралось» и до постоянных, штатных частей базы: под Новороссийск были отправлены две роты 8-го стрелкового батальона и половина зенитного артполка. От 65-го зенитного полка остался один дивизион (54-й) и две батареи 135-го отдельного артдивизиона. 46-й зенитный дивизион майора Н. Шило без материальной части, утраченной в боях у озера Чурубаш, ушел под Новороссийск как стрелковая часть. Оставшимися пятью зенитными батареями штаб базы маневрировал, теперь уже больше как обычной полевой артиллерией, используя их прежде всего для борьбы с танками.

Оставшиеся в 65-м ЗАП батареи были разбиты на полубатареи по два орудия в каждой, назначены командиры и военкомы полубатарей. Полубатареи были расставлены в станице Благовещенская, на хуторах Белый и Веселовка (полная батарея № 68), ст. Ахтанизовская, ст. Вышестеблиевская, ст. Запорожская и в других местах, кое-где по одному орудию. В дальнейшем полубатареи меняли свои позиции.