Пролог (Часть 1)

И полицейские начали стрелять. Не стоит и говорить, что все полицейские в этом негритянском районе — белые.

По словам местной газеты, полицейские вынуждены были обороняться. Но это была какая-то странная оборона. Среди первых арестованных были два семилетних мальчика. А среди первых убитых — восьмилетний негритянский мальчонка. «Оборонявшиеся» же полицейские не пострадали, если не считать удара камнем, полученного одним из них.

Газеты и телевидение (операторы снимали уличные бои с вертолетов) поспешили объяснить, что «беспорядки» в районе Свободна (да, да, именно Liberty — так и назывался этот негритянский район Майами) никак не связаны с конвентом республиканской партии. Может быть, не знаю. Может, это и действительно случайное совпадение, что отчаяние людей, живущих в районе Свобода, хлынуло горлом именно тогда, когда ревел восторженный съезд, когда симпатичнейшие девицы в коротеньких юбочках ходили по фойе и демонстрировали делегатам надпись на ленте через плечо: «Поцелуй меня, я республиканка».

Вместе с моими коллегами — корреспондентом «Известий» Мэлором Стуруа и корреспондентом радио Валентином Зориным — мы взяли такси.

— В Свободу.

Водитель понимающе кивнул.

— Мы в Америке как на фронте, — сказал он и дал своё объяснение: — Жарко. Очень тяжело здесь жить в жару. Особенно если плохо живешь. Я их понимаю…

Он был белым парнем.

Через несколько миль, приближаясь к Liberty, мы увидели, как хозяева магазинов закрывали витрины деревянными и металлическими щитами.

— Готовятся, — сказал водитель серьезно. Мы уже знали, что его зовут Джеймс Гибсон.

Белое граничит с чёрным резко, без переходов. Вон там, на той стороне улицы, были белые. А здесь уже негры. И сразу много людей на улице. Женщины на скамеечках возле, домов. Ребятишки. Увидев нас, провожали машину настороженным взглядом, показывали пальцами.

На углу 67-й улицы и 15-й авеню горела машина. Легковая, белого цвета. На нее никто не обращал внимания. Три десятка мужчин сидели на бордюре тротуара, положив тяжелые руки на колени.

На углу группой стояли полицейские. Глубокие металлические пуленепробиваемые шлемы. У каждого в руках — карабин.

Один замахал нам рукой — дальше нельзя.

— Он не разрешает, — сказал Джеймс. — Улица закрыта.

Улица действительно была закрыта. В конце её мы увидели несколько пожарных машин. Услышали выстрелы. Там, как видно, было самое важное.

Запыхавшийся полицейский держал карабин одной рукой ловко и привычно.

— Убирайтесь!

Я протянул ему журналистское удостоверение.

— У-би-рай-тесь! — повторил он раздельно и почему-то почти шёпотом.

Я снова сунул ему документ.

— Здесь нет никакой прессы! Вы хотите, чтобы вас убили?! — свирепо крикнул он и приказал Джеймсу: — Быстро, вон той улицей.

Но Джеймс наверняка имел душу журналиста. Он повёз нас к тем пожарным машинам кружным путём. Всего крюку-то — три квартала.

Здесь полицейские не стояли группами, а двигались короткими перебежками от укрытия к укрытию. И не переставая стреляли куда-то в поперечную улицу. Оттуда им тоже отвечали выстрелами.

Джеймс замедлил ход.

— Возьмёт? — кивнул он на мой фотоаппарат.

Мы подъехали поближе. Это был настоящий уличный бой. По всем правилам. Тех, кто шёл вперед, прикрывал огнём из карабинов десяток полицейских за громадной пожарной машиной. На пустынном тротуаре стоял маленький негритенок и плакал.

Джеймс всё двигался вперёд полегоньку. Но тут по корпусу машины ударила пуля. Мы легли на сиденья. Джеймс безо всякой команды сразу переключил скорость и погнал «форд» назад. Погнал мастерски, лежа на своем сиденье, не поднимая головы над рулём, задним ходом. Остановил, лишь завернув в безлюдный переулок. Пуля, наверное, была шальная. Не хотелось думать, что в нас стрелял негр. Обидно, что тебя могут посчитать врагом только потому, что ты белый.

Итак, конвент республиканской партии в Майами-Бич — уже история. Опущены с потолка зала съезда на пол веревочные сети, из которых, как мыльные пузыри, падали на головы делегатов воздушные шарики с именами кандидатов. Равнодушные мусорщики сгребли в большие кучи плакатные кандидатские улыбки, и 12 грузовиков санитарного департамента вывезли на городскую свалку лозунги «Рокфеллер может выиграть» и «Рейгана — в президенты» вместе с конкурирующими бумажными стаканчиками из-под кока- и пепси-колы.

1333 делегата, вволю натопавшись, наоравшись, наголосовавшись, надемонстрировавшись и навеселившись, отбыли в свои штаты, увезя с собой в качестве сувениров отельные пепельницы и опереточные канотье с автографами кандидатов. Городские власти вернули в Майами-Бич проституток, выселенных для приличия на время конвента. 5 тысяч корреспондентов (по 3 целых 75 сотых представителя прессы, телевидения и радио на одного делегата) получили отгульный день, который провели на пляжах и в барах, поглотив неимоверные дозы экваториального солнца и «Смирнофф-водки».

Закончилось большое, шумное, хорошо поставленное, хотя внешне и беспорядочное партийное шоу.

* * *