Прометей № 3

Кстати, как до сих пор считают многие историки, последняя договоренность, ставшая одним из главных итогов Кубинского кризиса, была инициирована советской стороной в хорошо известном послании Н.С.Хрущёва Дж. Кеннеди от 27 октября 1962 года. Однако, как установили А.А.Фурсенко и Т.Нафтали [31], обмен мнениями по поводу турецких ракет был инициирован отнюдь не советским руководством, а окружением самого Дж. Кеннеди сразу после его послания 22 октября по каналам тайной связи, в том числе через полковника Г.Н.Большакова. Трудно понять, почему это предложение это не обсуждалось до 27 октября, но, вероятно, это было связано с тем, что до определённого момента «бартерный обмен» ракетами казался Вашингтону неприемлемой уступкой. Теперь же, когда мир оказался на волоске от ядерной войны, такая «уступка» показалась мелочью, тем более что сам Дж. Кеннеди задолго до кризиса уже принял решение о выводе 15 ракет PGM-19 Jupiter с территории Турции.

Это соглашение было достигнуто в обход руководства Кубы и Н.С.Хрущёв, конечно, понимал, что Фидель Кастро и его ближайшие соратники воспримут эти договорённости с Вашингтоном как предательство со стороны Москвы. Поэтому для ведения переговоров с ними был отряжён самый опытный член Президиума ЦК Анастас Иванович Микоян, который был неплохо знаком со всеми членами высшего кубинского руководства. Правда, перед прибытием в Гавану, 3 ноября он провел переговоры с Дж. Макклоем и Э.Стивенсоном, давших ему гарантии ненападения на Кубу, и только на следующий день он вылетел в кубинскую столицу, где ему предстояли крайне тяжелые, даже с чисто психологической точки зрения переговоры с Ф.Кастро. Но А.И.Микоян прекрасно сознавал всю важность своей миссии, о чём чрезвычайно зримо говорил тот хорошо известный факт, что он не вернулся в Москву на похороны собственной супруги Ашхен Лазаревны Туманян, скончавшейся 5 ноября 1962 года. В ходе жарких и очень продолжительных дискуссий, продолжавшихся два дня, всё же была достигнута очень важная договорённость, что кубинская сторона более не будет настаивать на сохранении советских баллистических и тактических ракет, всех ядерных зарядов и фронтовых бомбардировщиков, а советская сторона подпишет с Гаваной новый договор о военно-техническом сотрудничестве, в котором будет оговорено сохранение всего неядерного оружия, боевой техники и советских военных специалистов, способных обучить кубинцев владению этим оружием и техникой.

Тогда же в начале ноября для ведения конкретных переговоров с янками в Нью-Йорк был направлен зам. министра иностранных дел СССР Василий Васильевич Кузнецов, которому пришлось вести долгие и трудные баталии с постпредом США при ООН Э.Стивенсоном и главой ЦРУ Дж. Маккоуном. Юридической базой для этих баталий стал совместный советско-кубинский проект Протокола, состоящий из 15 пунктов, который 15 ноября 1962 года был направлен и.о. генсека ООН У Тану. Однако американская сторона делала всё для затягивания этих переговоров и резко выступала против их ведения в рамках СБ ООН. В результате 7 января 1963 года В.В. Кузнецов и Э.Стивенсон обратились с совместным письмом к новому Генеральному секретарю ООН У Тану, где отметили, что, хотя обоим правительствам «не удалось разрешить все проблемы», связанные с Карибским кризисом, тем не менее они считают, что достигнутая степень согласия между ними по урегулированию кризиса «делает ненужным сохранение данного вопроса в повестке дня Совета Безопасности ООН».

И последнее. Вопрос о том, кто одержал победу в этом противостоянии, и кто сыграл более существенную роль в достижении исторического компромисса, до сих пор является предметом давней дискуссии. Так, целый ряд историков (Р.Г.Пихоя, А.А.Фурсенко [32]) резонно полагают, что данную проблему следует рассматривать в трёх основных аспектах: 1) с военно-стратегической точки зрения от этого кризиса скорее выиграл Советский Союз, поскольку были устранены американские ракетные базы с территории Турции, а позднее и Италии, а также была гарантирована неприкосновенность территории Кубы; 2) в политико-пропагандистском плане выигрыш был, конечно, на стороне Вашингтона, который предстал в глазах мирового общественного мнения как жертва советского экспансионизма и стойкий защитник идеалов и принципов западной демократии; 3) наконец, с геополитической точки зрения – это был первый и последний ракетно-ядерный кризис, который доказал, что атомное оружие не может быть оружием в собственном смысле этого слова, то есть инструментом реализации политических целей военными средствами.

Что касается второй проблемы, то, как считает тот же А.А.Фурсенко, вопреки расхожему мнению американских историков и политологов о решающей роли президента Дж. Кеннеди в разрешении этого кризиса, первым «лавровую ветвь мира» протянул все же Н.С.Хрущёв.