Прометей, или Жизнь Бальзака

На кладбище Пер-Лашез, стоя на холме между могилами, он видел Париж, "извилисто раскинутый" вдоль берегов Сены, Париж в синеватой пелене, сотканной из дыма и городских испарений. Зажигались огни. Глаза его жадно устремлялись к этим сорока тысячам домов. Между Вандомской площадью и куполом Дома Инвалидов обитал в особняках тот высший свет, куда он хотел проникнуть и куда он надеялся силой собственного гения проложить себе путь в будущем.

Семья дала ему двухлетний срок, чтобы он мог проявить свой талант. За что приняться? Любознательность толкала его к философии. Он пытался постичь общество, мир, человеческие судьбы. В ту пору молодые люди зачитывались "Общей анатомией" Биша и "Анатомией мозга" Галля, ученого, столь любезного доктору Наккару. В Вандоме, в Туре, а затем в Париже Оноре изучал труды мыслителей, не столь близких механицизму, - труды Декарта, Спинозы, Лейбница. В библиотеке, расположенной неподалеку от улицы Ледигьер, он взял книгу Мальбранша "Разыскания истины". Бальзак и сам ощупью искал собственную философскую теорию. Сохранились философские заметки, которые он набрасывал в 1817-1820 годы. Они свидетельствуют о его упорном желании создать свою доктрину, "сорвать последние покровы" с истины и о страсти к чтению самых разных авторов, унаследованной от Бернара-Франсуа. Тут фигурируют вперемежку Платон и Бель, Диоген и Аристотель, святой Бернар и Рабле, решения Латеранского собора и труды индийских философов, Ламарк, Гоббс и другие. Он на всю жизнь сохранит вкус к перечислению имен людей выдающихся.

Он предполагал написать "Трактат о бессмертии души", хотя сам в это бессмертие не верил. "Увядание душевных сил доказывает, что и душа подчиняется законам, управляющим жизнью тела: она рождается, растет, умирает... Нет никакого сомнения в том, что память слабеет, что сила духа, мужество покидают человека, хотя он еще продолжает существовать".

Короче говоря, это был бы скорее трактат, отрицающий бессмертие души. "Мы еще не убеждены в существовании души. Как можно утверждать ее бессмертие, если даже не установлено, что она существует?.. У нас нет иного бессмертия, кроме памяти, которую мы оставляем после себя, да и то при условии, что мир вечен". К тому же наш теолог, обитавший в мансарде, обнаружил, что догмат о бессмертии души был утвержден Латеранским собором: "Положение это заимствовано нами не у Христа, а у Платона".

Самое важное состоит не в философских взглядах молодого Бальзака, которые к тому же менялись, а в том, что он испытывал потребность в собственной философской доктрине. Он "не допускал, чтобы выдающийся талант мог обойтись без глубокого знания философии... Он был занят тем, что усваивал богатое наследие философии древних и новых времен" [Бальзак, "Утраченные иллюзии"]. Позднее, диктуя близкому другу предисловие, в котором много автобиографического, он вспомнит о том времени, когда "господин де Бальзак, ютившийся на чердаке неподалеку от библиотеки Арсенала, работал без отдыха, сравнивая, исследуя, резюмируя произведения философов и медиков древности, средних веков и двух последующих столетий, посвященные мозгу и мышлению человека. Подобная склонность ума говорила об определенном предрасположении". Слова эти не были бахвальством, мы находим многочисленные следы его огромного труда: философская основа романов Бальзака была разработана им до того, как он приступил к их созданию. В ту пору, когда он жил на чердаке, он заложил фундамент, на котором позднее воздвиг свое монументальное творение.

Для того чтобы получить нужные для его духовных поисков книги, Оноре обращался к кому только мог. У дядюшки Даблена он просит Библию на латинском языке с французским переводом, у Лоры - Тацита из отцовской библиотеки.

"Лора, моя дорогая, моя любимая Лора, неужели никак нельзя утянуть Тацита? ("Утянуть" на семейном языке означало "украсть", "утащить"). У кого же все-таки ключ? Неужели папа никогда не выходит из комнаты?"

В ожидании Тацита он читал произведения других писателей древности. Вот что он писал Теодору Даблену:

"Я обдумывал обвинительную речь в духе тирад Цицерона против Катилины, речь, направленную против вас, дядюшка. Как? Целый месяц прошел, а вы ни разу не заглянули на улицу Ледигьер почердачничать со мною!"