Прометей, или Жизнь Бальзака

Что ожидает его в Вильпаризи? Госпожа Бальзак приютила у себя в доме племянника - Эдуарда Малюса, двадцатидвухлетнего довольно богатого юношу; круглый сирота, он болен скоротечной чахоткой [Эдуард Малюс был сыном Софи Саламбье (сестры госпожи Бальзак, умершей в 1810 году) и Себастьяна Малюса (скончался в 1816 году); Эдуард, единственный ребенок в семье, оставшийся в живых, родился 12 марта 1800 года и умер в Вильпаризи 25 октября 1822 года, в доме тетушки, которой он завещал все свое состояние; словом, госпожа Бальзак приютила племянника с наследством (прим.авт.)]. У него уже почти не осталось легких, и бедняга, проводивший ночь в комнате Оноре, днем лежал на складной кровати возле дома в саду. Бабуля, верная сообщница Оноре, во время отсутствия внука служила тайным посредником между ним и госпожой де Берни. "Мы, как обычно, видим "соседок с околицы", - писала своему любимцу почтенная вдова, - и эти дамы оказывают множество знаков внимания нашему бедному страдальцу... С большим интересом справляются о том, что слышно у тебя". "Дама с околицы" приносила со своей фермы сливочное масло для несчастного Эдуарда, и это служило для нее благовидным предлогом узнать, что новенького у Оноре. "Твое письмо вручено", сообщала ему заботливая бабушка.

Перед отъездом в Байе Оноре отправил госпоже Де Берни меланхолическое послание.

"Я не решаюсь сказать, как вы меня огорчаете тем, что больше не вкладываете цветы в свои письма. Туалетная вода у меня кончилась, и, если бы не томик Шенье, я бы остался без амулета... Есть люди, родившиеся под несчастной звездой, я из их числа".

Этот веселый малый испытывал приступ меланхолии в духе юного Вертера. Сколько горьких разочарований в себе самом и в своем искусстве! "Господи, уж лучше бы я вообще не появлялся на свет!" Напрасно госпожа де Берни сообщала ему, что она "вновь обрела свободу воли", - этим она давала ему понять, что отныне муж предоставляет ей полную свободу. "Я добровольно отказываюсь видеть вас", - с грустью писал Оноре. Неудача "Клотильды" угнетала его.

Бальзак - госпоже де Берни, 30 июля 1822 года:

"Я заблуждался на свой счет; больше того, я заблуждался во всем, что касается моей жизни... Отныне я удовольствуюсь тем, что буду жить в вашем сердце, если только мне отведено там такое же место, какое вы занимаете в моем: я стану тешить себя воспоминаниями, иллюзиями, мечтами, стану жить воображаемой жизнью; впрочем, отчасти я уж давно так живу".

Госпожи Саламбье - Лоре Сюрвиль:

"Стало быть, твой брат возвращается домой. Дай-то Бог, чтобы его великие планы не развеялись, как это обычно с ним бывает; он, увы, не всегда приносит радость лучшей из матерей".

Бабуля не понимала, что, строя свои "великие планы", Оноре пытался таким образом вознаградить себя за несправедливость судьбы и забыть о разочарованиях, которые постигали его в реальной жизни. Действительность разрушает иллюзии; литературное творчество вновь оживляет их. И "над всеми иллюзиями, этими изящными дочерьми слишком живого воображения, - писал он "даме с околицы", - будет вечно сиять немеркнущая звезда, указывая мне путь. Этой звездой будете вы, милый мой друг". Но не следует ли ему удовольствоваться лишь созерцанием своей звезды?

Бальзак - госпоже де Берни:

"Когда ты - человек заурядный, когда все твое богатство - незлобивая, но бездеятельная натура, ты обязан взглянуть на себя трезвыми глазами; посредственность не сулит больших радостей, и тот, кому не дано волновать сердца и щедро расточать сокровища, которыми наделяет человека слава, талант и душевное величие, обязан уйти со сцены, ибо не следует обманывать других. В противном случае он совершит нравственное мошенничество, подобно плуту, расхваливающему дом, который вот-вот рухнет. Превосходство, присущее гению, и преимущества, отличающие людей выдающихся, - вот единственное, что невозможно присвоить. Карлик не в силах поднять палицу Геракла.

Как я уже говорил вам, я умру от горя в тот день, когда окончательно пойму, что надежды мои неосуществимы. Хотя до сих пор я еще ничего не сделал, я предвижу, что этот роковой день приближается. Мне предстоит стать жертвой собственного воображения. Вот почему я заклинаю вас, Лора, не думать обо мне; умоляю, порвите все нити, связывающие нас".

Что это? Сомнения влюбленного? Или смутное предчувствие непрочности любви, которую время неизбежно должно было разрушить? Гораздо позднее он напишет:

"Эти наслаждения, внезапно открывающие нам поэзию чувственности, создают те крепкие узы, которые привязывают молодых людей к женщинам старше их возрастом, но эти узы, подобно оковам каторжника, оставляют в душе неизгладимый след, рождают в ней преждевременное равнодушие к чистой свежей... любви" [Бальзак, "Лилия долины"].

Но пока что любовное желание отгоняло все сомнения.