Прометей: каменный век (СИ)

Мальчикам хватало двадцати минут, чтобы своими острыми камнями снять шкуру с антилопы, без единого пореза. Скоблением шкур, их вымачиванием и дальнейшей обработкой занималась Нел. Каждый занимался своим делом, к наступающей зиме мы подошли во всеоружии: используя медицинские нитки шелк и викрил, мне удалось сделать подобие онучей, вырезав из кожи куски по форме стопы. Нога в них болталась свободно, но я не планировал зимние переходы, а чтобы выйти по нужде или сходить за хворостом, этого было достаточно.

Теперь когда мы лучше понимали друг друга, беседы с Нел были чаще, мальчики особо не болтали, ограничиваясь односложными ответами. Я смастерил еще несколько рогаток и после ежедневных тренировок мы все могли попасть в птицу размером с цесарку на расстоянии тридцати — сорока метров, что было прекрасным результатом. Особенно преуспел в этом Раг, его смело можно было назвать снайпером каменного века.

Мы с Рагом устроили соревнование, но я с треском проиграл: мальчик веселился от души, показывая мне рожицы.

— Макс, хочу говорить с тобой, — Нел подкралась так бесшумно, что я вздрогнул от ее голоса.

— О чем, Нел?

— Говорить хочу, — упорствует девушка, она еще не владеет языком в совершенстве, как и я языком луоми. Придется говорить проще, я все время забываю, что они из одичавших.

— Говори, Нел! — получив согласие девушка смотрит на меня и спрашивает прямо в лоб:

— Почему ты писаешь далеко от нас, ты болеешь? Вот это вопрос, сколько не старался, не смог их заставить, что справлять нужду надо вдали от чужих глаз. Они приняли мои слова к сведению, когда дело касалось серьезного похода в туалет. А вот мочеиспускание считали обыденным делом, парни вообще не стеснялись ни меня ни сестры, а сама Нел просто садилась спиной, не особо скрываясь. И каждый раз когда моя взгляд падал на эти обнаженные шоколадные ягодицы, мне приходилось думать о посторонних вещах, не давая крови отлить от головы и прилить к паху.

— Нел, человек должен скрывать когда он писает. Это животные не стесняются, а люди должны стесняться. Стесняться, значит испытывать неудобство перед другими людьми. Понимаешь?

— Не понимаю, я плохого не делаю, и отхожу в сторону, почему мне неудобно должно быть. Мне удобно, — Нел стоит на своем. Я не знаю как ей это объяснить, но девушка задает вопрос, который меня вгоняет в тупик:

— Макс, когда белый дождь уйдет и начнется зеленая трава, женщины готовы принять мужчину. И все женщины, ронявшие кровь выберут себе мужчину. Я хочу принять тебя. Это тоже стыдно?

— Это другое Нел, это разные вещи. Блин лихорадочно подбираю слова. Чтобы не спугнуть и не оттолкнуть.

— Ты не знаешь Макс? — девушка кажется удивленной, — это такое же стыдно, если ты будешь видеть.

Она меня запутала, но мысль ее я понял: типа если смотреть как человек справляет нужду стыдно, то и лезть туда елдаком должно быть стыдно. Железная логика в устах одичавшей девушки. Нет, все-таки в двадцать первом веке все было проще: ты платил девушке и пользовался. И неважно, что многие говорили про чувства и симпатии, все равно это была плата. Ты платил вниманием, подарками, ресторанами, терпя ее капризы, пока не добивался. Потом платить начинала она: стирает твои носки, готовит тебе обед, терпит твоих друзей.

— Нел, ты права, писай как тебе удобно, — легко сдаюсь я на ее аргументы.

После слов девушки, что она хочет принять меня в себя, готов был потерпеть ее дикарские капризы. Была уже поздняя осень, а со слов Нел зима короткая, всего две руки лежит снег. Ну два максимум три месяца потерпеть можно, даже настроение улучшилось.

Каждое утро мы планировали кто чем займется: я был вроде вождя и все терпеливо ждали моих указаний. Сегодня мне хотелось побыть с Нел наедине после вчерашних слов, поэтому отослал ребят за хворостом в долину, где также имелись деревья, собранные в небольшие группы, разбросанные по всей долине. Когда парни ушли, нашел Нел, которая скоблила шкуру буйвола, убитого нами в последней охоте.

Его удалось убить без огнестрельного оружия, буйвол сломал одну ногу и отстал от стада. Окружив его со всех сторон кололи копьями, пока гигант не свалился. Мясо у него оказалось жестким, мы теперь позволяли себе вырезать лучшие куски, потому что ледник был полон мяса. Нам нужна была шкура: из всех шкур именно буйволовая лучше всех подходила для обуви. Крепкая и неприхотливая с грубой короткой шерстью.

Нел скоблила шкуру стоя на коленках: при движении вперёд ее набедренная повязка задиралась, обнажая округлые ягодицы без капли лишнего жира. Она не одернула ее даже увидев меня, чувство стыда так и не удалось привить.

— Нел, ты сказала, что женщина принимает мужчину тогда, когда уходит белый дождь и растет трава? Почему не принимает всегда?

Девушка уставилась на меня: в ее глазах стоял немой вопрос — «Макс, ты идиот»?