Прометей № 4

Признание безвинно пострадавшими врачей Лечсанупра Кремля. Начавшаяся тогда же, еще негласно, реабилитация и возвращение теперь бывших политзаключенных домой. Мир в Корее. Слова Маленкова о невозможности войн в ядерную эпоху и потому неизбежности мирного сосуществования. Провозглашенная переориентация экономики на выпуск товаров широкого потребления. Подъем целинных и залежных земель. Появление в печати, на экранах, сценах театров произведений непривычно критических либо сатирических, максимально деидеологизированных. Приезд в СССР премьер-министра Индии Неру, поездки советских лидеров в Югославию, Индию, Бирму, Афганистан…

Все это, отнюдь не связанное с XX съездом, не проистекавшее из его решений, все же прочно слилось именно с ним. Сомкнулось с ним, выстроившись в один неразрывный ряд. Стало восприниматься как поступательное, последовательное и целенаправленное реформирование. Обновление. Перестройка. Начатый не кем иным, как партией, процесс, новый импульс которому и должен был придать XX съезд.

Подтверждало такое представление, оценку, подкрепляло надежду на новую, лучшую жизнь и полное, как казалось, единодушие, согласие всех выступавших на съезде. Разумеется, прежде всего лидеров. Старых – Молотова, Ворошилова, Микояна, Кагановича. Сравнительно молодых – Хрущева, Маленкова, Шверника, Булганина, Косыгина. Новых, еще непривычных – Суслова, Первухина, Сабурова, Шепилова. А раз так, то значит и вся партия согласна с новым курсом. Одобряет, поддерживает его.

Но для массового сознания, для общего восприятия происходившего было характерным и нечто иное.

Все упования на перемены, на лучшую жизнь население страны связывало отнюдь не с собственными решениями, действиями. Более чем тысячелетнее полное отчуждение от власти, прервавшееся только раз – в 1917 г., делало для всех людей саму мысль о том, чтобы самим изменить собственную судьбу, невозможной. Приучило ожидать избавления от всех напастей, бедствий и тягот только извне, свыше. От некоего героя – царя или первого секретаря – безразлично, который придет и поведет всех в прекрасное и светлое будущее. Ну, а если прежнего кумира низвергли с пьедестала, то его обязательно следует заменить иным. Новым. И им неизбежно стал Хрущев. Тот, кто и разоблачил беззакония времен Сталина. Тем самым уже развеял тьму и страхи.

Способствовала тому давно отработанная, не раз проверенная на практике во многих странах мира технология пропаганды. Вполне профессионально и успешно она неустанно била в одну точку. Вновь и вновь, со все возрастающей силой, достигшей своего максимума в дни XX съезда, возвращалась к двум взаимосвязанным событиям. К репрессиям в прошлом, к их разоблачению в настоящем. Делала именно и только их тем самым если не решающим, то, во всяком случае, главным. Сводила только к ним двадцать лет истории партии и страны, но, вместе с тем, продолжала скрывать текст «закрытого» доклада, далеко не случайно опубликованного лишь в 1989 г.

Пропаганда, на словах делая вид, что разоблачает природу «культа личности» как явления, чуждого марксизму-ленинизму, на деле продолжала поддерживать его, сохранять в массовом сознании. Только подменяла одно имя другим. Сталина – Хрущёвым. Изображала первого олицетворением зла, а второго – светлым рыцарем без страха и упрека. Вместе с тем фактически искажала подлинные события, скрывала истинные причины происходившего в 1930-х – начале 1950-х гг. Подменяла их надуманной, ложной дилеммой. Раскалывала и КПСС, и международное коммунистическое движение на враждующие лагери сталинистов и антисталинистов. И при всем том за все прошедшие после XX съезда десятилетия ни теоретический, ни пропагандистский аппараты ЦК так и не сумели внятно, четко, понятно объяснить: что же такое сталинизм, в чем его сущность, почему он возник, столь долго смог существовать, не вызывая протеста ни у меньшинства, ни у большинства членов партии, ее руководства.

Об этом, как и о многом ином, сумели заставить забыть всех. Удовлетвориться элементарным: ошибки обнаружены, следовательно, повториться не могут. Люди теперь не должны опасаться за свою жизнь, за свободу.

Для такой интерпретации имелись веские причины.

О чём Хрущёв сказал…

Решение о созыве XX съезда приняли в начале апреля 1955 г. Тогда же утвердили и повестку дня, которая разоблачения «культа личности» не предусматривала.